Чего ты боишься?. Анна Бойко

в отчаянии помотала головой.

      – Больницу тоже не помнишь? И мужика в боксе?

      – Н-нет.

      – Вечер перестает быть томным. Черт, знал бы я, на что подписываюсь…

      – Я во что-то тебя втянула?

      – Не без того. Так, все, уходим. Поговорим где-нибудь в другом месте.

      – Хорошо, только погоди минуту, я сменю платье на что-нибудь более подходящее.

      – И телефон оставь здесь. Мало ли…

      – Телефона нет, он пропал еще до кафе или его увели в полиции. А твой?

      – Оставлен в надежном месте.

      Вопреки законам жанра, дом они покинули без приключений. Вскочили в первый попавшийся автобус, забились на заднее сиденье.

      – Расскажи, что с нами случилось, – попросила она робко.

      Он задумался, на мгновение нахмурился.

      – Это будет непросто, я знаю далеко не все. Все началось с того, что твоя мама сломала ногу.

      – Моя мама?!..

      Почему-то она ожидала услышать нечто совсем иное. Может, историю об ограблении банка или о промышленном шпионаже. Как мама может быть замешана в какой-то явно противозаконной афере? Она – божий одуванчик, беззащитная, маленькая, робкая. И… Маша почти ничего про нее не помнила. В памяти всплывали лишь какие-то разрозненные фрагменты из детства.

      Она повернулась к нему изумленная, уверенная, что ослышалась. Чистая кожа… тень от ресниц на скуле… взъерошенные волосы… ухо… опасное по мнению врачей украшение – туннель. Его отверстие внезапно потянуло Машу к себе, закружило, заставило потерять связь с реальностью.

      – —

      … – Вам в рентген-кабинет, на третий этаж.

      – А как туда…

      – По лестнице, лифт со вчерашнего дня не работает.

      – Но у мамы подозревают перелом, она не может идти сама! Где у вас кресла-каталки?

      Отделенная от Маши крошечным мутным окошечком тетка подняла от бумаг покрасневшие от усталости, подслеповатые, профессионально-жесткие глаза. Посмотрела из-под очков, как на клиническую идиотку.

      – Девушка, кресла все заняты. И на лестнице от них мало проку.

      – А может кто-нибудь помочь? За деньги?

      Тетка равнодушно пожала плечами:

      – Не знаю. Все как-то справляются.

      – Девушка, не задерживайте очередь, – раздраженно поторопил сзади дышащий на ладан дедок.

      Мама, жалкая, по-старушечьи сгорбленная, сидела на лавочке, там, куда ее вынес из кабинета хирурга медбрат. Сидела, поджимая больную ногу и, кажется, плохо понимала, что происходит. Вероятно, ей было очень больно.

      – Да что у вас за больница такая! – стараясь не расплакаться, выкрикнула Маша.

      Дедок гневно пыхтел, стуча клюкой по покрытому мраморной крошкой полу.

      До лестницы они кое-как доползли-допрыгали, помогла какая-то пробегавшая мимо медсестричка. Преодолели несколько ступеней и поняли, что не доберутся даже до верха пролета. Вцепившись одной рукой в дочь, другой в перила, мама отрешенно рассматривала тщательно отмытые хлоркой стены и пол.

      Вверху раздались быстрые шаги. Их