Iassa. Галина Павловна Константинова

бы просто хамством. Тем более, выискивать его в какой-нибудь Барселоне или Варшаве не хотелось.

      Та встреча, о которой я вспомнила, разглядывая умиротворённое и гармоничное лицо Галицкой на фотографии, была сделана несколько лет назад. Он встретил меня на остановке, и просил не шуметь, когда придем домой. Неля, всегда такая гостеприимная и приветливая, сидела на кухне и даже не вышла поздороваться со мной.

      – Что это с ней?

      – Не обращай внимания, она там занимается.

      – Чем?

      – Точно сказать не могу. Медитирует, очевидно.

      – Вот это новость.

      – Тише, давай в комнате посидим, я там всё приготовил. Если не хочешь дома, то можно прогуляться. Правда, время позднее, неспокойное. Машины вокруг с гексогеном, слышала, наверное.

      – Слышала-слышала. Хорошо, посидим дома, потом посадишь меня на такси. А что это за запах? – спросила я, чувствуя, как что-то тягучее врывается в мои лёгкие.

      – Это палочки такие, ароматические.

      – А… Что-то у меня от них в горле запершило. Не пора ли нам освежить это самое горло каким-нибудь благородным напитком?

      – Например, мартини со льдом, я правильно понял?

      – И давно у тебя Неля такая?

      – Два последних года. Знаешь, я практически с этим смирился. Она стала более уравновешенной. С занятий приходит спокойная, никаких скандалов у нас не происходит. Я, конечно, шучу на тему, что учитель не может быть человеком. Как можно поклоняться учителю, ведь это самый обычный человек, возможно, более тебя что-то знающий. Он ведь не Христос, не мессия.

      – А… Понимаю, – тогда мне это казалось очень дал`ким, и я ни черта не понимала.

      Неожиданно дверь кухни отворилась и появилась Неля.

      – Здравствуй, Наташа, рада тебя видеть.

      – Привет-привет.

      – Ты не стесняйся, проходи. Я всё приготовила, но, к сожалению, вынуждена вас покинуть.

      – Что так?

      – У меня занятие.

      Все это она говорила с доброжелательной и отсутствующей, ничего не значащей одновременно улыбкой. У меня тогда промелькнула мысль, вернее, обрывок мыслишки, что вот мы крутимся-вертимся, чего-то добиваемся, тратим здоровье и нервы, отдохнуть некогда, и даже на отдыхе веселье выходит злое чаще всего, а тут человек радостный, невозмутимый, видно, что ему на житейские бури – как слону гавканье моськи.

      В ту пору, я знала, у Нели работа была почти механическая, после которой не то, что на занятия – ужин приготовить бывает лень. Неля натянула на себя какую-то невесомую накидку, хотя на улице было прохладно, и с улыбкой Будды (именно такой, какой её описывают в ставших классическими книгах по аутотренингу – уголки губ слегка приподняты, улыбка освещает лицо как бы изнутри, возникает ощущение, что от человека идут невидимые токи добра и любви) выпорхнула из квартиры.

      – М-да… Весело ты живешь, Вален.

      Итак, в одну секунду я вспомнила детали той встречи, сомнений быть не может, Галицкая запечатлена в