Марвики. Павел Владимирович Дурицкий

нужна именно «Яма в лесу»  –  терпеливо пояснил Атим, которому стало казаться, что в этом городе все с приветом.  –  Извините, у нас мало времени, если вы знаете как туда добраться, мы будем очень благодарны. Денег не дадим, но я могу почесать вашу лошадь за ухом и угостить сахаром.

      – Вам туда,  –  неопределенно махнул рукой извозчик.

      – Гостиница за тем поворотом?  –  на всякий случай решил уточнить Атим.

      – Нет, за тем поворотом дорога, которая ведет к гостинице,  –  пояснил возница.  –  Около шести миль  –  и вы на месте.

      – Сколько?  –  писклявым голоском переспросил Юн, чувствуя как на глаза накатывают мелкие слезинки.  –  Атим, нам никак не успеть до рассвета, придется отказаться от этой затеи.

      – Всего шесть коротеньких миль,  –  заспорил Атим.  –  Подумаешь, расстояние, за час доберемся…

      – Но вам следует быть осторожнее,  –  доброжелательно напутствовал мужик.  –  Дорога пролегает в темном лесу, там по ночам какие только твари не куролесят. Разбойников пруд пруди, волки по кустам шмыгают… Говорят, там даже видели людоедов, ну это я так, к слову…

      – Мамочки родные,  –  прошептал Юн, покрываясь тонкой коркой страха.  –  Ну все, приехали, разрешите откланяться, я не самоубийца.

      После слов извозчика Атим тоже как-то загрустил. Темноты он не боялся, да и с бандитами, в принципе, можно разобраться. А вот волки с людоедами могут быть серьезной угрозой, одной сабелькой от них не отобьешься. Но как же Атиму хотелось заполучить эту шкатулку, прямо до смерти! Половина пути уже пройдена, осталось совсем немного, а тут такой облом.

      – Но если вам очень надо, могу подвезти, я как раз туда направляюсь,  –  внезапно заявил извозчик.

      – Куда?  –  опешил Атим.

      – Так в «Яму» эту, будь она неладна.

      – Что же вы нам башню морочите?  –  обозленно выпалил Атим.

      – Потому что, чисто по человечески, я должен бы вам отказать,  –  помрачнел извозчик.  –  Эта гостиница  –  настоящий загон с оборотнями, там такие дела творятся, одним чертям известно. Хотя, боюсь, даже черти пребывают в приятном неведении.