Искушение. Сергей Герасимов

чтобы не мешать всем спать.

      – Почему Шопена?

      – Потому что по ночам передавали всегда Шопена. Чтобы легче засыпалось.

      – Мой муж тоже пьянствовал вместе со всеми?

      – Еще бы, он был главным заводилой. Правда он никогда не выпивал больше двух бутылок – просто не выдерживал.

      – Ужасно. Дома после двух бутылок он всегда оставался свеженьким, как огурчик.

      А она любит пошутить, подумал Юлиан Мюри, хорошо, вот уже что-то общее у нас есть. И она совсем не стесняется шутить над мужем в присутствии постороннего. Не, она его не любит.

      – Эльза, ты же понимаешь, что это все шутка. Там, в больнице, мы очень любили пошутить.

      – Да, я понимаю, – сказала Эльза.

      Они подъехали к дому на окраине, Это был неплохой двухэтажный особняк, с виду довольно дорогой. Рядом стояло еще несколько подобных домов. Взглянув сквозь решетчатую ограду, Юлиан Мюри сразу отметил, что гаражей было два. Прекрасно, они богаты.

      Автомобиль въехал во двор. К нему бросилась овчарка и стала подпрыгивать, заглядывая в окна. Когда машина остановилась, собака забежала с той стороны, где сидел Юлиан Мюри, встала на задние лапы, опираясь передними о стекло, и стала разглядывать гостя. Она не лаяла.

      – Это Холмс, – сказала Эльза.

      – Холмс?

      – Ну да, Шерлок Холмс. Он очень любопытный и совсем безобидный. Он вечно что-то выискивает или вынюхивает. Поэтому мы его так и прозвали. Он еще щенком был таким. А мой муж обожает детективы.

      – Я тоже, – соврал Юлиан Мюри.

      Они прошли в дом и поднялись на второй этаж. Эльза показала ему его комнату. Комната была небольшой, но хорошо обставленной. Эльза села на диван и стала рассказывать об устройстве дома. Юлиан Мюри слушал ее невнимательно. Он думал о том, что ему делать дальше. Собака во дворе почти не обрадовалась приезду хозяина. Холмс бежал рядом с Эльзой и ласкался только к ней. Обычно овчарки больше любят мужчин, они чувствуют в мужчине хозяина. Значит, Яков хозяином не был. Хозяйкой была Эльза. Впрочем, это все домыслы.

      – Вы меня совсем не слушаете, – сказала Эльза.

      – Я слушаю, вы говорили, что обычно ужинали в восемь. Обычно – это до того, как случилось несчастье?

      – Да.

      Он посмотрел на ее руки. Обе ее ладони лежали на по­лированной деревянной ручке. У нее были длинные красивые ногти. Ее пальцы постоянно шевелились; бессознательно она царапала лак. В наступившей тишине можно было слышать легкий царапающий звук. Было что-то несчастное в этом незаметном движении, что-то, что заставило его серд­це сжаться. Это движение было привычным – деревянная ручка заметно исцарапана. Он посмотрел на другую ручку. Нет, вторая была совершенно гладкой. Значит, Эльза часто сидела в этой комнате, на этом диване, с этой стороны.

      Он прервал молчание.

      – Мне кажется, что я знаю вас давно. Будто бы я видел много раз, как вы сидите здесь, на этом же диване, в этой же позе и говорите о чем-то. Признайтесь, вы ведь часто сидели вот так, здесь?

      – Почему вы так думаете?

    &nb