Лунные воины. Рок Альтаира. Маргарита Мартынова

Ей самой ведь едва стукнуло двадцать, когда она опрометчиво влюбилась в человека, которой явно того не стоил, вряд ли Наталии был бы нужен такой отец. Зато теперь матери нет нужды делить любовь дочери ни с кем. Кроме, разве что, Розаны Литвийской.

      Они познакомились в родильном доме, где лежали в одном корпусе, а после выписки продолжили общение и даже подружились. По словам новой знакомой, ее ребенок умер, и деликатность не позволила собеседнице как-либо касаться столь щекотливой темы и задавать вопросы, тем более, что Розана к этому не располагала. Этой женской дружбе было уже немало лет, но персона подруги все равно казалась Габриэле столь же загадочной, сколь и печальной. Она до сих пор не знала почти ничего о той девушке, которая стала крестной матерью ее малышки. Чем занимается Розана, откуда родом, даже возраст были для Габриэлы тайной, но она никогда не позволяла себе такие вопросы. За эти годы она всего дважды была в доме, где жила подруга, но та не сочла нужным даже показать ей все комнаты в нем, пригласив лишь в первые две. Интерьер гостье показался под стать своей хозяйке: монотонный, прохладный, немного непривычный – но светлый.

      Если бы Габриэлу Панини вдруг попросили дать подробную характеристику крестной матери своей дочери, она бы слегка растерялась. Розана не обсуждала парней, не интересовалась искусством или музыкой, была равнодушна к косметике и вещам, у нее не было любимых артистов или фильмов, газет и журналов она также не читала. Да и одевалась она все время сдержанно и строго как сеньора в возрасте, а не молодая девушка, что производило соответствующее впечатление на окружающих. Габриэле понадобилось время, чтобы привыкнуть к странностям новой знакомой, но со временем она списала их на полученную психологическую травму и перестала замечать. Одно было точно: Розана очень тепло относилась к Наталии (которую, впрочем, ни разу за эти годы не называла по имени, будто оно ей претило), и девочка отвечала ей взаимностью. Она принимала активное участие в жизни своей крестницы, и Габриэла признавалась себе, что без постоянной помощи со стороны подруги ей было бы гораздо тяжелее, ведь ни разу в своем материнстве она не столкнулась с трудностями воспитания ребенка по-настоящему в одиночку. Вот и сейчас: ее саму срочно вызвали на дежурство в больницу, где она работала медсестрой, и Наталия остается дома одна. Но нет. Один лишь вежливый звонок Розане с вопросом, не сможет ли она провести эту ночь здесь или хотя бы взять к себе крестницу, и вот та уже наверняка находится в пути из района Бельграно, где жила.

      В дверь позвонили.

      – Я открою! – крикнула Наталия, и быстрее, чем ее мать сдвинулась с места, выбежала в прихожую. На пороге, облаченная в пальто мягкого розового цвета, стояла Розана Литвийская, обнимавшая себя за локти. Вид у неё был измученный. Без того всегда бледное лицо сейчас казалось еще светлее.

      При виде сияющей румянцем девочки она на мгновение растерялась.

      – Привет,