Десять сыновей Морлы. Magnus Kervalen

видел прежде, не шли ни в какое сравнение с этим богатым подворьем. Но после карнроггской усадьбы, где он вырос, после великолепного бражного зала Ангкеима, двор фольдхера Турре показался Эадану грубым и грязным.

      Согнувшись под низкой притолокой и перешагнув высокий порог, он очутился в духоте и запахе людских тел. Наступило время вечерней трапезы; все, кто жил под рукой Турре – домочадцы, работники и рабы – собрались вокруг своего хозяина, отчего в доме было не продохнуть. Люди сидели на лавках или чурбаках. Хозяйские дочери и жены хозяйских сыновей, медлительные, как все женщины фольдхеров, разносили хлеб, кувшины с ячменным пивом и большие миски с густой, наваристой кашей. Пахло горохом и репой. Хозяйка – дородная, дебелая, в некрашеных, но добротных одеждах – сидела рядом с мужем. Зорко подмечая все, что делается в ее доме, она покрикивала то на зазевавшихся невесток, то на дочерей, а то и на мужчин-работников, которые слишком уж расшумелись. Сам Турре Большой Сапог, такой же широкий и крепко сбитый, как и его жена, неспешно ел, макая в горшок ломоть черствого хлеба. Он проделывал это с таким достоинством, словно совершал нечто необычайно важное. Заметив, как открылась и вновь затворилась дверь, Турре сказал, вглядываясь в сумрак:

      – Кто там еще? Если это опять жена Крадстейна, гоните ее в шею. Попрошаек мы не жалуем, – и вновь занялся своей кашей.

      – Эта женщина больше не будет докучать тебе, достопочтенный Турре, – произнес Эадан, выступив в круг света. – Мой раб Керхе убил ее, когда она пыталась убить меня. Я уже уплатил виру ее свекру – щедрую виру серебром.

      Турре жевал хлеб, разглядывая чужака. Он не удостаивал Эадана ответом. Другие люди тоже повернулись и все как один вперили в Эадана и Керхе враждебные и в то же время любопытные взгляды. Работники Турре ждали, что скажет хозяин. Наконец тот хохотнул, подтолкнув жену локтем:

      – Ты погляди, хозяйка, какие важные гости забрели в наш бедный дом. Что, сынок, золотое кольцо у мертвеца забрал, а одёжу с него снять позабыл? Или другие вороны-элайры подоспели, тебя, вороненка, от падали отогнали? – фольдхер утробно рассмеялся – горшок с кашей, который он поставил себе на живот, закачался.

      Людям понравилась шутка хозяина. Посмеиваясь, они говорили друг другу:

      – Эк расчихвостил его наш кормилец! У Турре Большого Сапога на всё шутка найдется!

      Эадан стоял под их насмешливыми взглядами не зная, как быть. Другие фольдхеры, живущие по соседству с карнроггской усадьбой, получившие свои наделы из рук Морлы, всегда пресмыкались перед элайрами, оказывали им всяческий почет. Эадан вырос уверенный в том, что геррод элайра больше геррода фольдхера. Фольдхеры живут ради того, чтобы кормить своего господина и его дружинников, а земля, подаренная воину его карнроггом, – всего лишь подспорье в те дни, когда знатный муж не добывает богатство и славу в потехе Орнара. Теперь же не успел он войти, как этот толстый самодовольный фольдхер вздумал насмехаться над ним, сыном элайра! Эадан – изгнанник, это верно; но Турре