Держись за небо. Полёт души. Татьяна Золотаренко

в тихий ужас. Ее рука, предательски дрожавшая, то ли от болезни, то ли от волнения, просто исковеркала прекрасный почерк и превратила его в кривую из каракулей.

      – Надеюсь, обморок был не голодный? – спросил с иронией Костя, решившийся первым прервать паузу. – А то вы сами на себя не походите… Исхудали… круги черные под глазами…

      – Нет… Это был не обморок, – пролепетала Света. – Я просто оступилась.

      – Признайтесь, что вы слабы. Пишите с пятницы, – он бросил взгляд на календарь. – За три дня окрепнете, думаю.

      Тут Костя заметил, как ее рука зависла в воздухе.

      – Вы передумали? – вдруг спросил он, внешне иронизируя, но внутренне надеясь на «нет».

      Почему-то его радовала эта встреча. И ее прежняя робость приводила в умиление. Странная девушка. Хочется надеяться, что завтра она не устроит истерику по какому-нибудь глупому поводу.

      – Нет, – ответила тихо она. – Просто я так неудачно написала заявление, что, боюсь, вы даже слов не разберете.

      Решительный стук каблуков остановился возле нее. Костя развернул к себе бумагу и провел по ней рукой.

      – Н-да… – сомкнул губы он. – Перепишите. Что-то почерк у вас…

      – Это от температуры, – немедля оправдалась она.

      – Вполне может быть, – произнес задумчиво он. – Постарайтесь переписать разборчиво.

      О, да! Она будет очень стараться, чтобы поскорее покинуть стены этого кабинета! И дай Бог, чтобы ноги ее на сей раз не подвели.

      – Как Игорь? – спросил Костя.

      – Хорошо, – быстро ответила Света, будто ждала этого вопроса, и он поверил ей.

      Она даже расспрашивать не будет, как и почему ее взяли. Ей слишком нужна работа, чтобы перебирать и выпячивать свои принципы…

      Молчание, воцарившееся в кабинете, заставило их обоих почувствовать неловкость. Но каждый оставался со своими мыслями.

      – Пейте чай, пока горячий. Не позволяйте, пожалуйста, гордости затмить старания моей секретарши. Она делает изумительно полезный напиток.

      – Спасибо, – тихо прокашлялась она, чувствуя раздирающую боль в горле, что поторопило ее сделать глоток. И правда, полегчало. Внутри все согрелось и расслабилось. – Вкусно. Спасибо.

      Второе заявление получилось куда лучше первого, но каллиграфией не блистало. Решившись не мучить ее более, Костя подписал заявление и протянул ей.

      – Идите в шестьсот шестой к Романенко. Ну… к Дарине Игоревне. Она потом сама разберется. Оформитесь после выздоровления.

      – Хорошо. Спасибо.

      Светлана торопилась покинуть кабинет директора, и он это ясно ощутил. Но уже в дверях она внезапно развернулась к нему лицом. Константин застыл в ожидании объяснений.

      – Простите меня, – вдруг решилась произнести она то, что комом стояло в груди с первого шага в этот кабинет. Почему-то сейчас она так ясно осознавала свою вину. Нет. Осознавала раньше, а вот признать ее смогла только сейчас. – Не знаю, что на меня тогда нашло, но эта мысль не дает мне покоя…

      – Пусть это не беспокоит