Окно в Полночь. Дарья Гущина

Гриша с подозрением взглянул на меня из-за толстых стекол очков. – Увольняешься, что ли?

      – А если и так? – я подняла брови.

      Взор шефа стал очень печальным, и немудрено. До меня с ним никто не мог сработаться – из-за дурной привычки в разгар сдачи номера от волнения крыть матом всех подряд. Но в случае со мной он не на ту напал: я тоже любила родной русский язык во всех его проявлениях и отвечать не стеснялась. На том и сработались. Иначе Грише влетело бы от директора по первое число за неспособность блюсти дух коллективизма.

      Собственно, поэтому я прекрасно понимала грусть редактора. И его искренней печалью прониклась до глубины души.

      – Ладно, не уволюсь, если зарплату поднимешь.

      – На сколько? – уныло спросил он.

      – Ну, на пару тысяч, – не стала жадничать.

      – Поговорю с директором, – кивнул шеф.

      Я снова подняла брови. Гриша поморщился:

      – Хорошо, с января повысим.

      – Тогда прочитай заявление, что ли.

      – Шантажистка, – редактор склонился над столом.

      – Да ладно, мне до Цыпы далеко! – усмехнулась я.

      Шеф покраснел и уставился на заявление.

      – В отпуск? – переспросил удивленно. – После каникул? Вась, ты чем думаешь? Где я тебе замену найду на каникулах?

      – До тридцать первого – еще неделя, – я пожала плечами.

      – Нахалка… – редактор подписал заявление. – Все, топай.

      – Спасибо, Гриш, – благодарно улыбнулась я.

      – Кыш отсюда.

      – Домой?

      Он красноречиво пожал плечами – мол, как хочешь.

      Отдав заявление секретарю, я вернулась на рабочее место, довольно потянулась и посмотрела на календарь. Итак, у меня есть целый месяц на книгу, и никаких бройлеров и мэров! Ура!

      – Жизнь удалась? – Валик выглянул из-за монитора.

      – А то! – я улыбнулась, собирая сумку.

      Так, сотовый, флешка, листочки с зарисовками… Никак не приучу себя хотя бы к блокноту. Вечно все записываю на отрывных листочках, а потом теряю уйму времени, рассортировывая и приводя в порядок информацию… Сапоги, шуба… куртка Валика на месте. И что это было?.. И было ли?..

      – Вася!

      – А? – я вздрогнула.

      – Не смей удирать, – сказал друг ровно и веско, – поняла? Жди меня.

      Я покорно села в кресло. Черт. Надо как-то с мыслями собраться… И то ли придумать, что наврать, то ли решить, о чем умолчать… Валик доделал макет, отпросился и скомандовал подъем и на выход. Я надела шубу и шапку и поплелась в коридор.

      – Вась, не трясись, – заметил он, вызывая лифт.

      И верно, колотит, как перед кабинетом зубного врача… И внутри все скручивает, а внутренний голос вопит: молчать, никому ничего не говорить, нельзя!.. Внутренний голос – штука полезная. Особенно когда он советы дает, а не хихикает в уголке, со стороны наблюдая за моими чудачествами. И добивая после сакраментальным – вот, как я и думал!.. Мой обычно вел себя именно так. Но уж если предупреждал, то всегда оказывался прав.

      – Вась,