Monsieur Serge. Истории приключений и испытаний князя Сергея Волконского. Дарья Аппель

и не собираюсь требовать от него сатисфакции. Ибо он сего очень хочет.

      – Ни в коем случае! – запротестовала именинница. – Стоило бы из-за чего…

      – Формально, как видите, тут очень много поводов для поединка, – произнес Серж. – Начиная с того, что он в попытке вас поздравить с праздником унизил перед гостем.

      – Александр меня вовсе не унизил, – возразила Элен, резко нахмурив брови. – Он хотел сказать, что в будущем мне надо быть только лучше. Вы просто его не дослушали, князь.

      – Но, согласитесь, такое говорят наедине, а не в присутствии постороннего человека, – горячо возразил Серж, и потом сам спохватился – в самом деле, какое его дело? У них свои отношения, сложившиеся годами, и зачем он лезет в них? Хватит уже судить и рядить из своего личного опыта, который невольно вспомнился во всей красе: братья, лениво бросающие в его адрес «дурень» и «слабак», посмеивающаяся дворня, тот же брат, но уже старший, глядя на него надменным взором бледно-голубых глаз, говорит ему: «Вот был ты, Серж, дураком, таковым и помрешь. Безнадежный случай, эх», и все это спокойным таким тоном, без тени сожаления или гнева… Такое пожелание вполне в духе князя Николая, только тот, видать, был слишком воспитан и не столь байроничен, чтобы проговаривать это вслух, перед гостями.

      – Но Александр вас не считает посторонним человеком, – продолжала, тем временем, вступаться за брата Элен.

      – Вот как? – изумленно протянул Волконский.

      – О вас он говорит часто и с большой почтительностью. Особенно ваши мысли, которые вы высказываете… хм… в общих дружеских беседах, – со всей искренностью продолжала барышня. На ее скулах зарозовел румянец, а голос сделался увереннее. Серж же, напротив, побледнел. Интересно, кому Раевский сливает содержание разговоров, которые ведутся в Союзе? И отчего его сестре все известно? Так он и спросил.

      – У нас в семье нет секретов друг от друга, – отвечала Элен, скрестив руки на груди. – Мы не просто родственники, но и самые близкие люди, друзья, если хотите. И мой отец про вас очень много наслышан не только от братьев, но и от Катрин, от ее супруга…

      «Так, значит, достопочтенного Николая Николаевича тоже можно считать членом общества de facto? Интересно, что он будет делать со всеми сведениями, которые получает?» – задумался Серж, высматривая взглядом почтенного генерала, отца семейства, который оживленно беседовал с зятем и с некоторыми другими господами, среди которых князь узнал Густава Олизара, немолодого уже поляка с удлиненными темными волосами и мелкими чертами бледного, изможденного лица. Тот писал стихи – и не только на языке своей «ойчизны», но и на более известных широкой публике наречиях – и был своим человеком в доме Раевских. «Так вот кто докладывается этим ляхам», – снова озарило Сержа. – «И вот почему они столь дерзки в обращении с нами…»

      – И что же про меня говорят? – поинтересовался князь, дабы отвлечься от некстати вылезших раздумий, связанных с делами тайного общества.

      – Уверяю