Период пятый. Сельские студенты (прозрение). Евгений Орлов

к тому времени уже почти всю птицу забили и в банки закатали.

      – Да, оно может и к лучшему. Ума не приложу, как бы мы здесь птицу держали? У нас даже у бабы самой бедной двор тыном загорожен. А здесь ни у кого не видно никаких загородок, ни калиток, ни ворот. Как люди живут?

      – У некоторых есть и палисадники и заборы даже.

      – Не знаю, у соседей ни у кого ничем дворы не огорожены.

      Бабушка перебила наши обсуждения местных особенностей:

      – Ксения, ты ж собралась Женьке передать, как мы сбыли всё татково.

      Мама спохватилась:

      – Да я вот и бумажку достала со всеми записями. Слушай и запоминай.

      Хата – 850 рублей, колодец – 100…

      Я удивился:

      – А что Ефимовна и за колодец согласилась деньги отдать?

      – Конечно. Колодец у нас лучший на улице. В прошлом году в колхозном сруб обрушился, так скотину на водопой даже зимой к кузнице гоняли, там копанка2 глубокая с журавлём. А со всей улицы, к нам стали ходить воду питьевую брать.

      – Это вы хитро придумали с бабушкой и за колодец выставить. Подворье восемьсот пятьдесят, а колодец ещё больше десяти процентов добавил.

      – Так подворье мы тоже не за восемьсот пятьдесят. Это ж только хата. Тут у меня всё записано. Мы ж с одной только Ефимовны взяли ещё 150 рублей за кухню, за сарай дедушкин со всеми верстаками и с приспособлениями – 25, за свинарник – 20. И за коровник ещё 10 рублей. Он хоть и старый, а крыша не течёт, ты ж её в прошлом году подправил, и стены не провалились.

      – Не думал даже, что Вы такими барышниками окажетесь.

      – Так это только Ефимовне, а ещё соседям и знакомым успели кое-чего распродать из того, что перевозить не собирались. Ларь за 15, медогонка – 5, сундук мой большой за 10 рублей. Бабушка свой никак не согласилась продавать, хотя и на него покупатели находились. Все пять стульев венских из вэлыкихаты продали по рублю и, чугун ведерный за 2 рубля. Если б не поспешил нас забирать, может ещё что продали. А так Ефимовне многое осталось, что решили не брать. Теперь же без такого как без рук.

      – Выходит больше тысячи выручили?

      – За одно за это тысячу сто девяносто два рубля. Почти тысяча двести. А ещё и лес строевой и камни, что ты привёз из «Чапаева».

      – Чуть ли не машину можно легковую покупать.

      – Машины ж так просто не продаются. Да если б и продавались не стали б мы всё наследство тратить на такое дело, которое может враз пропасть.

      Вмешалась в разговор и бабушка:

      – Мы с Ксенией с тобою этот разговор не зря затеяли. Хотели, что б ты знал. Хоть деньги у нас теперь на книжке и большие будут, но их далеко не хватит, чтобы построить себе новую хату, такую как теперь люди строят. Ты нас с матерью с места сорвал с насиженного. Где доски кусок и каждое ведро худое было к чему-то приспособлено. Так что теперь вся забота, чтобы жизнь наша не поломалась – на тебе лежит.

      Я

2

Копанка – устраивалась в том месте, где грунтовые воды близко к поверхности. В нашем селе невдалеке от Ривчака. Своеобразный колодец, глубиною полтора-два метра, круглой формы, срубом в котором служил плетень круглой формы, сплетённый вплотную к стенкам копанки. В тех местах, где грунтовые воды были близки к поверхности, там стенки копанки могли не ограждаться плетнём.