Хэппи-энда не будет. Виталий Иванович Ячмень

открыл рот Захаров, вспоминая, что так и не дождался ответа на свой первый вопрос. – Два месяца? Скажи всё-таки, сколько ты уже здесь?

      – Понимаешь, – незнакомец почесал кончик носа, – здесь нет привычной смены дня и ночи. Да что там говорить! Здесь вообще нет ночи! Этот постоянный свет не даёт покоя, и чтобы поспать, я ищу пещеры или тёмные заросли растений. Это опасно, но по-другому никак. Так что дни я считаю по своим снам. Вот и получается, что спал я около ста раз… Сто дней, если такой способ подсчёта тебя устроит. Часов я здесь не видел ни разу, постоянно проверяя руки застывших людей. Времени здесь нет… прими как факт – и не парься.

      Петя снова посмотрел на своё запястье и погладил воображаемые часы. Да, придётся привыкать здесь жить, так как проснуться не удастся. В этом он убедился ещё в тот момент, когда залазил на их убежище – место от удара на ноге болело, а он так и не проснулся.

      – Опять кость чешется, – проговорил незнакомец и посмотрел на Захарова. – На вот, подержи.

      Он протянул Пете свою руку, которую секунду назад оторвал лёгким движением. Теперь его правая рука лежала на коленях у Захарова, в то время как левой он чесал плечевой сустав. Петина челюсть отвисла так, что он побоялся заработать вывих. Подержав рот в таком положении какое-то время, он закрыл его, придавив снизу большим пальцем.

      – Как ты это сделал?

      – Да на прошлой стоянке залез мне в руку муравей, а они здесь такие мелкие! Это не те, что живут внутри горных пещер. Те вообще гиганты, так что, прежде чем завалиться там спать, убедись сначала, что твоя пещера не является чьим-то домом. Так вот, эта падла укусила меня прямо за сустав. Теперь он чешется, а мне голову катить надо.

      – Это протез? – Петя задал новый мучивший его вопрос.

      – Нет. Рука отпала, когда голову пытался перенести через реку. Потерять боялся, вот и задумал перетянуть на плече. Видать, нельзя так делать… Не по правилам…

      – Хорошо, сделаю вид, что понял. А что это за голова?

      – Да я откуда знаю? Дал мне её мужик один… На, говорит, кати, пока не докатишь. А куда катить – не сказал.

      Незнакомец забрал свою руку и лёгким движением, сопровождаемым тихим щелчком, поставил её на место. Встав, он спрыгнул вниз и сдвинул свою неподъёмную ношу, со скрежетом проехавшую по стенке куба. Было видно, что катить голову тяжело, но человек не останавливался, постепенно скрывшись из виду полностью.

      Захаров продолжил сидеть на кубе, всматриваясь вдаль.

      «Может, ему нельзя было реку переходить? Тогда бы и рука целая осталась», – медленно обдумывая мысль, проговорил он в своей голове.

      «Возможно. Но, на всякий случай, в воду не суйся. Договорились?»

      Молча кивнув, Петя прилёг на камень и уставился в небо. Сиреневое… Почему-то это казалось странным, но он никак не мог вспомнить, каким именно оно должно быть. Воспоминание пришло вместе с мыслями о школе: голубое. Небо должно быть голубым. Учительница в очках с толстыми линзами водила указкой по огромному полотну, указывая на точки, объединённые