Острие копья. Рекс Стаут

встретиться с современниками, ему приходилось выходить из дому. Сегодня же домоседу, которому прискучили Гальба или Вителлий, достаточно включить радио и вернуться в кресло. Одну программу – она называлась «Шутники» – Вулф пропускал редко. Даже не знаю почему. Он усаживался рядом с приемником, сцепив пальцы на животе, прикрыв глаза и скривив рот, словно держал что-то за щекой, готовый в любую минуту это выплюнуть. Я же в это время частенько отправлялся на прогулку, но когда обед начинался немного раньше и передача выпадала как раз на него, мне приходилось слушать ее. Да, у меня есть любимые передачи, но «Шутники» представляются мне просто верхом пошлости.

      После обеда мой отчет в кабинете много времени не занял. Я ненавидел извиняться перед Вулфом, поскольку он всегда снисходительно относился к моим неудачам. Вулф считал само собой разумеющимся, что я сделал все возможное и сетовать следует только на препоны, создаваемые «окружением», как он это называл. И на этот раз он обошелся без замечаний и даже не казался особо заинтересованным моим отчетом, равно как и извинениями. Я пытался расшевелить его, пытался, например, выяснить, действительно ли у него была подобная дикая идея, что я могу вот так запросто подбить окружного прокурора на пари, но он оставался любезным и спокойным. Я поинтересовался у него, считает ли он возможным, что я, выбрав иную линию поведения, смог бы убедить Дервина произвести эксгумацию этим днем. Он ответил, что, скорее всего, нет.

      – Рожденный ползать летать не может. – Вулф сидел за своим столом, изучая через лупу носик Cymbidium Alexanderi, стебель которой сломал Хорстман. – Ему бы толику воображения, самую малую, но, насколько я могу судить по твоему описанию, оно у него напрочь отсутствует. Прошу, не кори себя. Вполне возможно, это дело в конечном счете обернется одними убытками. Вот с Флетчером Андерсоном могло бы выгореть. Он человек богатый, амбициозный и отнюдь не дурак. Он бы, пожалуй, смекнул, что в его интересах без особого шума произвести эксгумацию. Если вскрытие покажет, что я ошибался, он выиграет десять тысяч долларов. Если прав буду я, то ему придется заплатить мне, но взамен он получит сенсационное дело. А еще он мог бы прийти к выводу, что, положив в карман его денежки, я посчитаю себя обязанным предоставлять ему информацию и в дальнейшем. Твои переговоры в Уайт-Плейнсе, по сути, были примитивным деловым предприятием – предложением взаимовыгодного обмена. Если бы только мистер Андерсон оказался на месте, вероятно, именно так он бы и посмотрел на дело. Но это вполне еще осуществимо и пока стоит определенных усилий. Однако, как мне кажется, собирается дождь.

      – Вы что, меняете тему? – Я так и прирос к креслу возле его стола, хотя видел, что он воспринимает меня как досадную помеху, но у меня были к нему кое-какие вопросы. – Небо затягивало уже, когда я вернулся. Что, дождь смоет все ваши улики?

      Он сохранял безмятежность, по-прежнему склоняясь над увеличительным стеклом.

      – Однажды, Арчи, когда я решу, что терпеть тебя больше не имеет смысла, тебе придется жениться на женщине весьма скромных умственных способностей, чтобы обзавестись подходящим слушателем своих