Пренебрежимая погрешность. Сергей Львович Григоров

– «захватил». Ты говоришь о них, как о простых вещах. Они что, твои рабы?

      – Любите вы, люди, бросаться разными словами, как плевками. Рабы – не рабы, но мои подопечные. Их жизненная функция – выполнять мои указания, оберегать, всячески заботиться обо мне.

      – Не понял. Они тоже холы. Такие же, как ты.

      – Такие, да не такие. Они не имеют права на получение имени.

      – Почему?

      – Они неразумны!

      – Ну как же! Ты же сам говорил: нужную тебе информацию подыскивают. Считать умеют. Грамотно писать.

      – Ох, Лешик, не в этом счастье. Любой компьютер даст сто очков форы человеку при проведении логических и арифметических операций. То же – при распознавании образов и классификации. И мои подопечные в этом деле, возможно, опередят меня. Ну и что? Все равно они подобны механизму. Не могут додумываться до нового, непривычного. Не могут воспринимать метафоры и иносказания… ну, почти не могут. Придумывать – точно им не под силу. Ты не мог бы общаться с ними так, как со мной – тебя начал бы раздражать их чересчур правильный язык, когда каждое слово употребляется только в своем главном значении. Они войдут в ступор, если, например, наткнутся без контекста на словосочетание «туп, как валенок» – валенок же и должен быть с тупым носком, а думать его никто ведь не заставляет. В общем, не доросли они до получения собственного имени, и все тут!

      – По моим наблюдениям… из прошлой жизни… люди в основной своей массе так и живут: денежки считать может – значит, умный человек. Умеет жить. А книжки читать да красиво говорить вовсе не обязательно. Отработал свое, принял на грудь, добрел до дома, поел, уставился в телевизор – вот и хорошо. Так и бегут день за днем, как в степи поезда.

      – Ну, не знаю, как там было у вас раньше. Может, и сейчас нечасто люди в полную силу применяют свой разум. Но понимают символизм слов и образов? Понимают важность решения той или иной практической задачи? Способны додумываться до чего-то принципиально нового? Значит, они разумны.

      – А ежели кто не хочет додумываться до чего-то новенького?

      – Значит, предпочитает вести растительный, как ты говоришь, образ жизни. Это его право. Но запомни раз и навсегда: разум есть способность производить принципиально невычислитель… тьфу ты… невычислибельные умозаключения.

      – Что-то неправильно у тебя, – не сдавался Алексей Сковородников. – Сравни существование любого животного и образ жизни человека, обращающегося со всевозможной бытовой техникой, слушающего музыку, разговаривающего с кем-либо по телефону, смотрящего последние поступления из интересующего его новостного пакета… Знающего, наконец, великое множество всего того, о чем даже не догадывается самое умное животное. Неужели этой разницы мало для отделения разумного от неразумного?

      Яфет в затруднении уставился на Ника Улина.

      – Возможно, сотворение и постоянное усложнение искусственной среды обитания и является достаточным признаком разумности, – пришел на помощь холе квартарец. – Однако надо четко