Дети сектора. Андрей Левицкий

распахнулась дверь, и влетел до полусмерти перепуганный молодой сержант, из тех, что везли Росса, с автоматом наизготовку.

      – Отойди от зомби! – заверещал он, целясь в Росса и дамочку.

      Пришлось рыбкой нырять под следовательский стол – автоматная очередь прошила сумасшедшую, несколько пуль пробило стекло. Росс поднялся возле Кошкина и вытаращил глаза: грудь и живот Лены заливала кровь, но секретарша продолжала идти, пуская розовую пену.

      Сержант привалился к двери и, перемежая «отче наш» матом, вставлял патроны в магазин. Следователь методично разряжал обойму: три в грудь, контрольный в голову. От каждого выстрела женщина вздрагивала, но не останавливалась.

      Росс засмеялся и потер ладонями щеки. Это неправда! Это какой-то дурацкий розыгрыш! На самом деле у женщина под одеждой – пакеты с краской! Ну не может человек остаться на ногах после, минимум, десяти выстрелов!

      Человек ли?

      Бред, сон, розыгрыш! Росс здесь, в хрустальном шаре здравого смысла, а эти шуты – вовне. Их движения плавны и неестественны. И дырка во лбу дамочки ненастоящая. Пора просыпаться, Росс!

      Сержант справился с автоматом и разрядил обойму в секретаршу. Она наконец пошатнулась и рухнула.

      Хрустальный шар треснул и брызнул осколками. Росс стоял возле стола следователя и не врубался в происходящее. В коридоре орали, визжали люди, грохали выстрелы.

      – Что происходит? – прохрипел он.

      – Они… там… по-повсюду, – захлебываясь дыханием, тараторил сержант – совсем мальчишка, рыжий и всклокоченный, его оттопыренные уши алели ломтиками помидоров, темно-желтые глаза выкатились, как у пекинеса, и держались, казалось, на честном слове.

      Кошкин ошалел и замедлился. Даже говорил он тихо, неторопливо:

      – Кто – они?

      – Зо-зо-зо! – парень хватал воздух ртом, потом икнул и выдал: – Зомби! На-на-напали на отделение. На-на-надо прорываться.

      В дверь ударили. Сержант уперся в пол ногами, спиной привалился к двери, закатил глаза, перекрестился и принялся читать молитву, его острый кадык дергался. Росс метнулся к парню, чтобы помочь, прислушался: больше никто не ломился, из коридора доносилось:

      – Немедленно отпустите! Что вы делаете? Куда вы меня тащите?

      Визжали женщины, кто-то матерился и стрелял из пистолета.

      – Что делать будем? – обратился Росс к Кошкину. Тот сидел и раскачивался, упершись локтями в стол и сжав виски.

      – За-за-за… – подал голос сержант. – Забаррикадируемся. Переждем.

      Росс качнул головой:

      – Нет. Надо прорываться. Они разделаются с людьми и возьмутся за нас. Мы долго не продержимся, тут даже воды нет. Кошкин, твою мать, хватит тупить!

      Следователь вскинул голову: лицо у него было совершенно отрешенным, Росс даже подумал, что он тоже… Но Кошкин тряхнул головой и сделался прежним. Пришлось повторять:

      – Бежим к выходу. У вас огнестрел – хорошо. Я вооружусь стулом и пойду на прорыв, а вы прикрывайте… Кошкин, холодное оружие есть? Хоть