Неуставняк-1. Книга 1. Александр Куделин

и сильно сжал. Я почувствовал железную хватку бесстрашного воина. Через это сжатие часть силы перелилась ко мне и полностью меня ему подчинила.

      – Так, Тела, почему не копошимся, чего ждём?! – Старшина вышел из нашей отары и резко повернулся к нам лицом.

      Все замельтешили, выполняя первый в своей жизни приказ! Каждый старался сделать это как можно быстрее. Я выполнил задание первым, так как всё своё пропитание я метнул на стол без остатка и разделять вещи, развязывать пакетики и разворачивать газетки мне не пришлось. В моём рюкзаке разместились: пара носков, полотенце, бритвенный станок с пачкой лезвий, зубная щётка и паста, отдельно в пакете лежало десять пачек Ташкентской Примы. Я выпрямился и посмотрел на другие отары – казалось, что скорость их копошения зависела от цвета погон управляющих ими сержантов. И если в нашем стаде движения были почти что размеренны, то в стаде черных погон мельтешение было сродни панике.

      – А ты, орган, чего землю сопливишь? – Это мой кумир обратил своё внимание на Третьего.

      Тот уже не плакал, а только, как истукан, смотрел в одну точку. Старшина пробрался сквозь минные заграждения наших развалов и положил ему руку на плечо.

      – Что загрустил, братишка?! – приободрил он. – По ходу дела ты потерял свой сидор?

      – Нет. – Третий, всхлипнув, качнул головой в мою сторону, и вновь решился повторить подвиг Павлика Морозова. – Они отобрали!

      Старшина сделал строгое лицо и, посмотрев на меня, спросил: «Он?!»

      Третий кивнул, но так как старшина смотрел на меня, ему пришлось утвердительно что-то пробормотать.

      – Хватит жевать сопли! Я тебя чётко спросил!!! Он?! – Старшина выпрямился по стойке смирно и даже телом чуть подался в сторону Третьего.

      – Так точно! – У нашего юного ленинца появился голос, и он даже начал распрямляться, принимая несгибаемую позу Пионера-Героя.

      – Призывник Куделин, ко́ мне!

      Я прошёл несколько шагов и встал перед ним.

      – Объясни!

      Я, не вдаваясь в подробности, объяснил, что почём, и замолчал. Многие разборки в моей дворовой жизни требовали краткости и конкретности – рассказ мой был краток и прост, как те понятия, по которым всё это и произошло.

      – Так, тела, прошу внимания! Пока вы под крылом десантных войск, вы – одна семья! И пока мы все вместе – вместе с нами все наши радости, горе и трудности. Ясно?!

      Каждый выразил своё согласие, но в нём единства не чувствовалось.

      – Не понял?! Повторяю для особо тупых! Ясно?! – Он повысил голос, и это подействовало устрашающе.

      – Так точно! – в один голос проблеяло наше стадо.

      Старшина поморщился, но продолжил: “А раз вы все это приняли на веру, то давайте поделимся с нашим товарищем”.

      Он посмотрел на меня и ткнул указательным пальцем в грудь: “Отдашь свой сидор и полотенце, а остальные… – его голос напрягся, приняв силу полкового командира, – поделятся всем своим провиантом напополам!”

      Душой я его решения не принял, но из чувства личной предосторожности не стал спорить и решил пока