Напокишу. Книга о моем отце. Вячеслав Смирнов

ство и непреодолимое желание высказаться – вот что стало причиной появления книги. Она мрачная и депрессивная, она может причинить читателю боль – но я ведь сразу об этом предупреждаю, не пытаюсь понравиться или кого-то уговорить, привлечь.

      Первые строчки появились ровно через 8 часов после того, как мой отец покинул этот мир. Возникла потребность зафиксировать свое эмоциональное состояние и, по возможности, те события, которые происходили вокруг меня в этот момент. Главное – я хотел рассказать всему миру, каждому встречному о своем отце, поделиться своим несчастьем, но не мог этого сделать. Нет, меня бы выслушали – из вежливости или сострадания. Просто я сам был не в силах вслух заговорить об этом, вся энергия уходила на подавление слез.

      Через год или чуть позже я принял решение опубликовать свои записи – возможно, со временем это будет отдельная книга, я еще подумаю над этим. Во всяком случае, когда книга воспоминаний «Касьяниха», написанная моей мамой Галиной Смирновой, вышла сначала в журнальном варианте, это стало для последующего издания большим подспорьем.

      У нынешней книги «Напокишу» читатель подразумевался, и в то же время не подразумевался. С одной стороны, я бы хотел, чтобы кто-то разделил мои чувства, мне все еще не хочется оставаться со своими мыслями в полном одиночестве. С другой стороны, мной двигали эгоистичные побуждения, мне кажется, я получу некоторое моральное удовлетворение от того, что память о моем отце будет зафиксирована в письменном источнике. Да, я отдаю себе отчет в том, что у нас микроскопический тираж. Но поверьте: для морального удовлетворения достаточно и этого.

      Сейчас подумал: все-таки посторонний человек сможет извлечь пользу из подобного чтения. Рассматривайте книгу как психологический тренинг. Ведь многие прошли через опыт, подобный моему: потеря близких – не такое уж редкое явление, все рано или поздно не минуют этого. А я уже отрефлексировал за вас все страдания, вам не нужно мучиться и заниматься самоуничтожением. Достаточно ознакомиться с чужим опытом одиночества и отчаяния.

      Дело ваше, читать или не читать. Мне просто хотелось выговориться, и я предоставил сам себе такую возможность.

      Вячеслав СМИРНОВ

      1 апреля 2020 года

      НАПОКИШУ

Книга о моем отце

      Папе стало плохо 16 марта. Пошли с мамой на дачу, но по дороге повернули обратно: он стал задыхаться, тяжело дышать. Вернулись домой, мама его ругала, говорила, что придуряется, и ей самой пришлось нести весь груз.

      Надо бы сходить в поликлинику. Я предложил сходить с его паспортом и взять в регистратуре талончик к терапевту. У меня перед глазами рецепты, они выписаны 20 марта – значит, сходили позже.

      А у меня 17 марта юбилей, и в голове крутилась эгоистичная мысль: как бы папа не умер, это поломало бы все планы.

      В последующие дни лучше не стало, но я человек безответственный, поэтому не прилагал усилий к тому, чтобы заняться папиным здоровьем. Были еще попытки сходить на дачу, но затем они прекратились – папе становилось хуже. А тут еще и мама заболела 29—30 марта, и все внимание переключилось на нее, потому что уже привыкли, что старенький папа жалуется на здоровье.

      Вчера, 31 марта, мама с папой собрались на дачу. За день до этого жаловалась, что не в силах сходить к врачу. Какая дача?! Еле их отговорил.

      Сегодня, 1 апреля, я еще спал. Показалось, что раздался звонок домофона. Показалось, что где-то что-то грохнуло. Но все это было в полудреме. Примерно в 6:10 в комнату заглянула мама и сказала: «Слава, не пугайся. Там скорая приехала. Надо папе помочь».

      В комнате родителей находилась женщина-врач и две санитарки. Папа сидел на кровати, обложенный подушками, и тяжело дышал.

      Позже мама рассказала, что папа встал в 5:00 утра, стал метаться по комнате, жаловаться на удушье. Мама спросила: «Тебе скорую вызвать или таблетки дать?» Выпил две таблетки. Нас не стали будить, час прошел в поисках телефона скорой. Наконец медпомощь удалось вызвать через телефон экстренных оперативных служб 112.

      Я разбудил брата, он выглянул, сказал: «А, понял», – и стал одеваться.

      Папа хотел писать, поскольку принятое лекарство обладало мочегонным эффектом. Но врач запретила ему вставать. Брат взял тазик, врач и санитарки тактично отвернулись, мы с братом подняли и поддерживали отца, но он из стеснительности пописать не смог.

      Надели рубашку, накинули куртку, джинсы, ботинки. Штаны застегнуть не удалось. Посадили на стул и понесли к лифту. На крыльце передохнули и донесли до скорой. Оказывается, тяжело нести вдвоем.

      В скорой отца усадили в кресло, я предложил сесть рядом с ним, чтобы придерживать его, чтобы он не упал. Врач сказала: ничего, пусть держится за поручни. Отец тяжело дышал, но держался.

      – Куда мы едем? – спросил я.

      – В Комсомольск, – ответила врач.

      Через минуту спросила:

      – Он у вас выпивал?

      – Нет, – ответил я.

      При высадке из скорой