Врата Рассвета. Евгений Гаврилов

и острым умом антийца. С памятью у вельможи – полный порядок. Но такое ли пристальное внимание уделял ему Афрей в те времена, когда мог видеть его на приемах в Замке Ясеня?

      – Как твое имя, юноша? – Спросил, наконец, старик. Черные глаза, словно два буравчика, впились в лицо Рино.

      – Вельмир, – брякнул он первое, что пришло в голову. Да и какая, собственно, разница? Любой ответ хорош, кроме правдивого.

      – Любопытно. Ты очень похож на одного моего знакомого, – Афрей пожевал губами, не сводя с лица юноши подозрительного взгляда. – Знакомого с очень высоким происхождением. Очень высоким. Откуда ты родом, юноша?

      – Из Ашдегара, – брякнул Рино. И тут же проклял свой глупый язык. Он же совершенно не похож на выходца из Города Самоцветов! Ни внешностью, ни одеждой, ни манерой держаться и говорить…

      – Что ж, ступай.

      Рино с трудом удержался, чтобы не броситься к Хитрецу бегом. Спину сверлят любопытные взгляды хозяина каравана и нилантийского чиновника: они-то прекрасно знают, кто таков Афрей, и теперь наверняка гадают: что могло потребоваться влиятельному сановнику от ничем не примечательного путника?

      Поверил Афрей или нет? Что, если нет? Вопросы гудят в голове, словно пчелиный рой. Он почувствовал себя спокойнее, лишь когда гигантские створки городских ворот остались позади. Стены Ниланты в ширину – несколько десятков шагов. От ворот в сторону города ведет широкий тоннель, над выходом из которого сверкают солнечными бликами полированные зубья стальной решетки. Если штурмующие ухитрятся выломать ворота – задача как раз впору для небольшой армии великанов – то к вожделенной цели их это приблизит не особо: в такой душегубке запросто можно положить тьму народа. Особенно когда сверху льют какую-нибудь кипящую гадость. Наверняка над тоннелем целая система ходов с подготовленными котлами, запасами смолы и прочими прелестями. Рино задрал голову. Так и есть, в высоком потолке темнеют отверстия, ведущие куда-то наверх. Вряд ли они здесь для красоты.

      Городские улицы оглушили гомоном толпы, словно тысячеглавое тысячеязыкое чудище медленно ворочается посреди невероятной ширины бульваров. В воздухе носятся запахи выделанных кож, звучат удары молотов по наковальням, издали доносится блеянье овец. Каждый спешит по своим делам, грохочут по мостовой колеса телег и повозок. На ошарашенно вертящего головой юнца на породистом жеребце никто не обращает внимания.

      Рино никогда не считал себя провинциалом. Довелось ему повидать и светские приемы, и города, и парады войск, но шумная и величественная безбрежность Ниланты ошеломила надменным равнодушием. Заполненная тысячью народов и говоров улица уходит куда-то в необозримую даль, над которой циклопическим колоссом застыл уходящий в поднебесье Храм Неба. Ступенчатая башня настолько огромна, что, кажется, она одна занимает места больше, чем иной крупный город. Ошарашенный обрушившимся хаосом, Рино бесцельно петлял