Разбойничья Слуда. Книга 3. Отражение. Николай Омелин

Петренко тоже сразу узнал, отметив, что и она сегодня одета не так как всегда. Обычно стянутые на затылке черные волосы сегодня были распущены и выглядели очень привлекательно. А вместо каждодневного затертого черного пиджака и вылинявшей серой юбки на ней развевалось элегантное летнее платьице. Молодая тридцатилетняя девица помимо всех ее внешних достоинств обладала самым главным, выделявшим ее не только среди женского полу. Сколькими иностранными языками она владела, никто точно не знал. Поговаривали, что не меньше десятка. Правда, проверить это было сложно, да и не кому. В городе лишь единицы могли общаться на английском языке и еще меньше на немецком. О знающих в Архангельске, да и пожалуй, во всей губернии другие языки, вообще ничего не было известно. Поэтому ее нахождение в составе делегации встречающей любых иностранцев было необходимо и оправданно.

      Еще двоих мужчин он видел лишь однажды, когда в прошлом году ему довелось сопровождать в Москву какой-то секретный груз. Правда ехали они в соседнем купе и за все время даже ни разу не переговорили. А вот пятого мужчину Петренко видел впервые. «Надо будет поинтересоваться у Озолса, что за „фрукт“, – решил он». Петренко уже было открыл рот, намереваясь отчитаться перед начальством, как услышал шепот подошедшего Дымова.

      – Спасибо, товарищ старший милиционер, – проговорил Микола.

      Сергей Петрович замешкался и тем самым избавил себя от роли докладчика.

      – Петренко, давай без лишних формальностей, – спокойный голос Озолса с никуда не девшимся за все годы, проведенные в России латышским акцентом, заставил милиционера опустить руку и незаметно выдохнуть.

      Сергей покосился на Дымова, затем повернулся в сторону приближающихся к берегу лодок и произнес:

      – Да, -то, все без происшествий. Судно встало на рейд. Шлюпки с делегацией уже на подходе.

      Петренко бросил взгляд на реку, пытаясь убедиться в правоте сказанного.

      – Вот-вот причалят, – заключил он.

      Озолс одобрительно кивнул, и слегка наклонив голову в сторону исполкомовского начальника, что-то негромко сказал. Гмырин, выслушав его, кивнул, почесал вспотевший нос и достал из кармана сложенный листок.

      – Ниночка, – обратился он к переводчице. – Они хоть на каком языке говорят?

      – На английском, Сергей Аркадьевич. Кое-кто на немецком, – любезно ответила та.

      – Ну, в принципе и не важно. Вот держи документ, – Гмырин протянул ей листок. – Зачитаешь им в качестве приветствия. От себя ничего добавлять не надо. А то знаю я тебя!

      – Сергей Аркадьевич! – с наигранной обидой воскликнула девушка.

      – Цыц! – Гмырин выразительно посмотрел на нее. – После этого я капитана заберу с собой. Ниночка с нами тоже. Вы, Степан Егорович, тоже, – обратился он к незнакомому Петренко мужчине.

      – Да, конечно, – сухо ответил тот.

      – Я сам капитану город покажу.