Я вернулся, папа. Том 1. Нина Константиновна Мелентьева

не сделала это? Мне больно! Вот здесь,– я лихорадочно постучал кулаком по груди.

      –Я не могла,– она поправила выбившиеся у меня из хвоста волосы, и стерла пальцем слезу, замершую на щеке. -Когда мы увидели как ты вылетел из колодца, то… Хогард сказал что давно не было у нас гостей. На самом деле к нам попадают утопленники всего пару раз в год. Иногда реже. Последние пару десятков лет так вообще никого. И тут появляешься ты. Что бы ты не пошел на дно, я велела барралу вытянуть тебя на берег, ожидая увидеть труп, но… Баралл сразу почувствовал что в тебе еще есть жизнь, и нам пришлось убить его.

      –Кто такой баралл?– я внимательно слушал Маришь, впервые слыша о своем спасении.

      –Это… ездовое животное,– удивленно ответила Маришь, скорее чисто машинально ответив на мой вопрос. -У вас таких нет?

      –На что они похожи?– я все еще не открывал глаз, представляя слова принцессы в своем воображении.

      –Эм… а ящерицы есть у вас?

      –Да.

      –Баралл – это большая ящерица. Она ослепляет ядом жертву, и съедает ее живьем. Идет на этот яд как на маяк.

      Я поморщился, и тут вспомнил слова Хогарда.

      –Черный яд. Так вот почему я ничего не видел.

      –Да. И он очень опасен. С последствиями не в силах справиться даже живая вода. Если бы под рукой не оказалось лизунов, то ты бы остался слепым на всю жизнь. Они питаются всякими ядами и отходами. Там, у колодца, их очень много.

      Воспоминания о липкой и мерзкой твари на глазах, чуть не вывернуло меня на изнанку. Я поежился.

      –Что было дальше?

      –Мы откачали тебя. Я видела что ты всего лишь ребенок.

      –Маришь, я не ребенок,– покачал я головой, упершись локтями в коленки, и запустив пальцы в волосы. Боже, как же больно вспоминать о той боли.

      –Но я видела перед собой ребенка, раненного, всего в крови. Я чувствовала что ты не хочешь жить,– она всхлипнула, но тут же взяла себя в руки. -Джейк, пол года назад пропал мой брат. Он был чуть младше тебя. Ребенок. Родители уделяли ему внимание, но их положение не давало столько времени, что бы быть всегда с ним. Я растила Рохарда, души в нем не чаяла, и когда он пропал -винила себя в этом. Неужели ты думаешь, что я смогла бы после этого убить ребенка? Беззащитного, раненного, пусть и чужого.

      –Но ты видела мои раны, Маришь. Ты же не могла не знать, что с такими травмами не живут.

      Девушка замолчала, и отвернулась.

      –Хогард сказал так же. И еще двое телохранителей, что были с нами. Но я не могла дать тебе умереть. Называй это как хочешь, жалостью, материнским инстинктом. Хогард сказал что ты умрешь от травмы головы, но я видела, что ты в сознании и твой взгляд… он был осмыслен. Не тупой, как у сумасшедшего. Что ты разбит не только снаружи, но и внутри, да. Но и от этого ты не сходил с ума. Люди начинают вести себя по другому, когда смерть касается их, Джейк. Мы принесли тебя во дворец, и я упросила папу помочь.

      –Знаешь, твой отец не похож на того, кто может сжалиться над первым попавшимся ребенком.

      Маришь поморщилась, и поднялась.

      –Я