Негативы. Микаэль Дессе

моя.

      Большой. Она тебе не девочка!

      Метумов. Раскалена до бела – это мягко сказано.

      Истина. Тс-с, мальчики. Пускай.

      Тикай. Слышали, мальчики? Пускай.

      Большой. Ну говори, зачем пожаловал?

      Тикай. Уже и допрашивают с порога! Додумались, к стулу привязали!

      Метумов. И на совесть. Кроме того, Антон вас высушил, постриг и даже причесал.

      Вакенгут. Пробор семь к трем, насколько он возможен на таком коротком материале. Я бы еще профилировал челку, если никто не возражает.

      Тикай. Пытать меня удумал, ишак щербатый? Звучит-то грозно, но вот увидите – я выстою, вам меня не сжить. Я еще глаза всей вашей своре измазолю в пузыри.

      Истина. Простите меня, но возможно вообще разговаривать с этим шимпанзе, как думаете?

      Тикай. Ой-зам-пом-хам-цу-сой-кум-лам! – вот, как я думаю.

      Метумов. Столько лет, и ни намека на выздоровление. Прелестно.

      Истина. Зачем явился, тебя спрашивают!

      Тикай. Вступаю в наследство.

      Большой и Истина переглядываются.

      Тикай. Вы будете против, конечно, но есть один юридический нюанс.

      Пауза.

      Тикай. Левый карман.

      Истина вынимает конверт и достает из него документ и записку.

      Истина. Действительно.

      Большой. А на бумажке что?

      Истина. (Читает.) Как решишься – возвращайся. Дверь в Питер я всегда держу открытой.

      Вакенгут. Не верю!

      Тикай. (Смеется.) Да хоть ты тресни!

      Истина. (Отрешенно, всматриваясь в бумагу.) Это ее подчерк.

      Большой. И что нам делать?

      Истина. (Записку сминает и отбрасывает, а завещание сворачивает и прячет в декольте.) Берем его на поруки, что ж еще. Цветан, одолжите молодому человеку устав.

      Метумов долго роется в пиджаке, находит черную брошюру и протягивает Тикаю, тот хватает ее в зубы.

      Истина. Нарушишь хотя бы один пункт, и тебя ждет страшный суд. У нас новые порядки, Агапов. Мы обрели веру.

      Вакенгут. Слава луноликому!

      Истина. Мы теперь нинисты.

      Тикай. (Сплевывает брошюру.) Нинисты?

      Метумов. (Подымает брошюру с пола и кладет Тикаю на колени.) Нинизм – это как дадаизм, но мощнее, сакральнее и через «ни».

      Тикай. Это вам Логика напела?

      Истина. Она умирала. Ты ее еле живую бросил! (Пронзает заточенным ногтем и одним движением рвет Тикаю воротник.) И все-таки она страдала не напрасно. В коме ей явился Нини – покровитель всех полоумных мира. Он указал путь ей, а она нам.

      Тикай. Да знаю я этого божка. Вы поэтому отпустили ее в Петербург? Куда он ей путь указал? От вас подальше?

      Большой. Во-первых, он тебе не божок, а во-вторых – Логику назначили в город заведовать аптекой.

      Тикай. Хитрая какая.

      Истина. Семнадцать лет мы ждали!

      Тикай. И ждали бы еще сто семнадцать, но Логика додумалась вас обвести.