Наизнанку. Иванна Верина

и сыном в маленькой квартире. Сухие факты обычной человеческой жизни. Что они для меня… Просто пыль. Гораздо больше меня интересовала ее внутренняя сущность, свет души, который теперь сиял еще ярче и теплее.

      Мне доставляло немалое удовольствие наблюдать за оттенками ее настроений, за ее привычками и характером, за тем, как живо меняется выражение Алининого лица, выдавая малейшие чувства. Я изучал ее заново. Вот она сердится, осматривая запущенного четвероногого пациента, глаза ее темнеют, скулы заостряются, сурово сведенные брови подчеркивают преждевременную морщинку на переносице. Кажется, что вот-вот начнет жестко отчитывать нерадивых хозяев, но нет, терпеливо и спокойно объясняет им схему лечения. Вот мягко улыбается, с искренним вниманием выслушивая рассказы благодарной старушки о проделках ее поправившегося пушистого угрюмого кота, норовящего поскорее удрать из клиники. Однажды я видел, как она смеется, по-детски весело и задорно, и так заразительно, что мне захотелось присесть рядом и хохотать вместе с ней. Иногда о чем-то мечтает. Тогда ее взгляд устремляется вдаль, а на лице замирает выражение нежной грусти. В такие минуты я жалею, что мне не дана способность проникать в мысли людей.

      Алина казалась вполне довольной жизнью. Правильно ли я сделал, что нашел ее? Имею ли право вторгаться в ее мир? Я не хотел отвечать на эти вопросы, потому что положения здравого смысла совершенно не согласовывались с моими намерениями.

      Я вспомнил нашу единственную встречу. Разумеется, я примчался к ней сразу, как только приехал в Мурманск. Почему-то я был уверен, что она тут же меня узнает, все вспомнит и бросится мне на шею с объятиями и поцелуями.

      Одетая в темно-синий плащ и высокие черные сапоги из лакированной кожи, Алина вышла из своего дома, возле которого я в нетерпении поджидал ее не один час, и невозмутимо прошествовала мимо, не обратив на меня ни малейшего внимания. На ходу раскрыла зонт, поправила съехавшую с плеча сумочку и направилась к автобусной остановке. Озадаченный, я последовал за ней, напряженно придумывая предлог, чтобы обратиться. На меня напала непонятная растерянность. Ничего подходящего не приходило в голову, и я не решался догнать Алину.

      Узкая щербина на тротуаре оказалась роковым препятствием для острых каблуков. Девушка споткнулась и, вскрикнув, полетела коленками на землю. В долю секунды я оказался рядом.

      – О, спасибо! – на меня с признательностью смотрели выразительные карие глаза, – Спасибо, что вы не дали мне упасть.

      Я помнил зеленые. Лучистые зеленые глаза, задорные и нежные, смотрящие прямо в душу и излучающие любовь.

      Моя рука нехотя разжалась, выпустив тонкий локоть. Алина, благодарно и несколько смущенно улыбнувшись, поспешила дальше.

      Она меня не узнала. К горлу подступила горечь разочарования, и, не обращая внимания на недоуменные взгляды прохожих и усиливающийся дождь, я замер посреди улицы, обуреваемый желанием догнать темно-синюю фигуру и куда-нибудь утащить, невзирая на любые