Чёрное сердце. Часть 1. Ненависти вопреки. Александра Сергеевна Ермакова

же знаешь, что не могу! – горячусь, но против воли опускаю клинок и будто в прострации отступаю. Коварные дуги бровей съезжаются на переносице, чёрные глаза проникновенно гипнотизируют, коралловые губы остаются без тени улыбки. – Как ты смогла пробраться незамеченной? Тебя должны были услышать…

      – У меня есть сила, – чуть медлит с ответом Алберта, смотря в упор.

      – Лишь ангел способен… – умолкаю и подозрительно щурюсь: – Михаил тебе отдал свою душу?

      – Нет, – торопливо мотает головой демонесса: тёмные волосы убраны на затылке в тугой пучок. – Ты меня знаешь, я бы никогда не приняла такой жертвы от любимого…

      – Неправда!!! – взрываюсь негодованием. – Та, которую я знал и любил, потребовала бы её! Или завладела хитростью, коварством!

      – Возможно, – мягко соглашается Ал, – но я меняюсь…

      – Молчи! – свирепею. – Ты предала даже не меня – своих братьев, сестёр, господина…

      – О чём ты, милый?!.

      Сочувствующий тон раздражает ещё больше, пыхчу яростней. Алберита улыбается уголками полных губ:

      – Мы – дети одного бога, лишь оступившиеся…

      – Бред! Мы – враги! Стоим по разные стороны! – перекрикиваю ересь, явно навеянную Михаилом. – Как ты прошла границу незамеченной? – чеканю вкрадчиво. – Талисман? Амулет? – вновь перехожу на повышенный тон. – Заклятие? Откуда сила??? – требую рыча, стискиваю клинок до жалобного скрипа.

      – Она во мне, – немного дрожит мелодичный голос Ал. Её аккуратный нос и упрямый подбородок надменно вздёрнуты.

      – Ты… – теряю речь. Неверующе перевожу взгляд на живот любимой, но он пока не выделяется – ни намека на беременность. От негодования глаза застилает дымка злобы, но не успеваю их воздеть – на голову обрушивается оглушающая тяжесть.

      Проваливаюсь в звенящую темноту и также стремительно выныриваю.

      Голова раскалывается, плохо понимаю, где я и что со мной. Со всех сторон летит мерзкий гул, точно над ухом жужжит рой ос. Гвалт формируется в обрывочные слова:

      – Он отпустил…

      – Предал…

      – Дал уйти…

      – Убить отступника…

      – Прогнать…

      – Уничтожить…

      – Пусть дьявол вершит суд…

      Мутным взором оглядываюсь. Очертания огромной каменной залы неточны, но вроде валяюсь на полу перед пустым троном дьявола. Невысокие серые ступени сейчас бесконечно далеки. Меня окружают братья и сёстры. Бесформенные тени медленно, спонтанно материализуются в людские личины. В размытых образах нет сочувствия – лишь презрение, гнев, злоба. Так и вижу, как они меня раздирают на куски от ненависти.

      Подняться не получается. Тело болит так, словно бульдозером проехались, а потом, добивая, полбашки снесли. Порываюсь дотронуться до лица – но руки висят плетьми. Ноги не слушаются – явно переломаны. Гвалт возбуждённых голосов умолкает недружный строем.

      Ощущая себя куском отбитого