Народные русские сказки из собрания А. Н. Афанасьева. Александр Афанасьев

и стали следить. Пришлось бирюку бежать через дорогу, а на ту пору шел по дороге с поля мужик с мешком и цепом*. Бирюк к нему:

      – Сделай милость, мужичок, схорони меня в мешок! За мной охотники гонят.

      Мужик согласился, запрятал его в мешок, завязал и взвалил на плечи. Идет дальше, а навстречу ему охотники.

      – Не видал ли, мужичок, бирюка? – спрашивают они.

      – Нет, не видал! – отвечает мужик.

      Охотники поскакали вперед и скрылись из виду.

      – Что, ушли мои злодеи? – спросил бирюк.

      – Ушли.

      – Ну, теперь выпусти меня на волю.

      Мужик развязал мешок и выпустил его на вольный свет. Бирюк сказал:

      – А что, мужик, я тебя съем!

      – Ах, бирюк, бирюк! Я тебя из какой неволи выручил, а ты меня съесть хочешь!

      – Старая хлеб-соль забывается, – отвечал бирюк.

      Мужик видит, что дело-то плохо, и говорит:

      – Ну, коли так, пойдем дальше, и если первый, кто с нами встретится, скажет по-твоему, что старая хлеб-соль забывается, тогда делать нечего – съешь меня!

      И пошли они дальше. Повстречалась им старая кобыла. Мужик к ней с вопросом:

      – Сделай милость, кобылушка-матушка, рассуди нас! Вот я бирюка из большой неволи выручил, а он хочет меня съесть! – и рассказал ей все, что было.

      Кобыла подумала-подумала и сказала:

      – Я жила у хозяина двенадцать лет, принесла ему двенадцать жеребят, изо всех сил на него работала, а как стала стара и пришло мне невмоготу работать – он взял да и стащил меня под яр*; уж я лезла, лезла, насилу вылезла, и теперь вот плетусь, куда глаза глядят. Да, старая хлеб-соль забывается!

      – Видишь, моя правда! – молвил бирюк.

      Мужик опечалился и стал просить бирюка, чтоб подождал до другой встречи. Бирюк согласился и на это.

      Повстречалась им старая собака. Мужик к ней с тем же вопросом. Собака подумала-подумала и сказала:

      – Служила я хозяину двадцать лет, оберегала его дом и скотину, а как состарилась и перестала брехать*, – он прогнал меня со двора, и вот плетусь я, куда глаза глядят. Да, старая хлеб-соль забывается!

      – Ну, видишь, моя правда!

      Мужик еще пуще опечалился и упросил бирюка обождать до третьей встречи:

      – А там делай как знаешь, коли хлеба-соли моей не попомнишь.

      В третий раз повстречалась им лиса. Мужик повторил ей свой вопрос. Лиса стала спорить:

      – Да как это можно, чтобы бирюк, этакая большая туша, мог поместиться в этаком малом мешке?

      И бирюк и мужик побожились, что это истинная правда; но лиса все-таки не верила и сказала:

      – А ну-ка, мужичок, покажь, как ты сажал его в мешок-то?

      Мужик расставил мешок, а бирюк всунул туда голову. Лиса закричала:

      – Да разве ты одну голову прятал в мешок?

      Бирюк влез совсем.

      – Ну-ка, мужичок, – продолжала лиса, – покажи, как ты его завязывал?

      Мужик завязал.

      – Ну-ка, мужичок, как ты в поле хлеб-то молотил?

      Мужик начал молотить цепом по мешку.

      – Ну-ка, мужичок, как ты отворачивал?

      Мужик стал отворачивать да задел лису по голове и убил ее до смерти, приговаривая: «Старая хлеб-соль забывается!»