Далекое Близкое. Кристина Андреевна Белозерцева

только и уточнил он.

      – Джек…как это называется? А! Полиглот. Говорит восемь языков. У него IQ193.

      «Поправочка. Доктор неизвестно чего, техник-алкоголик и гениальная горилла».

      – Знаете, – Митричу внезапно стало смешно, как не было уже очень-очень давно, – а я на самом деле тут как бы тоже не совсем по своей воле.

      – Как это?

      – Проверял вчера ночью проводку за обшивкой, присел на минуту, устал и уснул. Проснулся уже, когда взлетели.

      Американец и примат обменялись долгими взглядами, наконец, Джек пожал плечами и похлопал сочувственно техника по плечу.

      – Одно радует, – улыбнулся Фрэнк, довольно легко принявший действительность то ли в силу возраста, то ли характера, – еды я взял навалом, в расчете на Джека. На троих хватит до следующего корабля.

      Он надеется долететь до Марса. Видал оптимиста? Оу, как говорят янки.

      В это время замигала лампочка на панели управления возле надписи ЦУП, и Митрич, подлетев ближе, снова уцепился за поручень возле экрана. На сей раз появилось изображение злого, как черт, Нестеренко старшего. Единственным твердым убеждением в жизни этого краснолицего человека, был тезис, что если счастье и не купишь, то в роскошной машине хотя бы переживать его отсутствие приятнее.

      – Ты какого хрена творишь… – начал он громыхать раскатами луженой глотки, но техник прервал бывшего босса, без намека на пиетет:

      – У вас на борту подведомственного объекта – безбилетный алкоголик и разумная горилла. Какой расизм? Да я не про доктора Самди! Пресс-конференция с прямым включением – через четыре часа. Давайте договариваться, а то скажу ж правду, под суд пойдете, а у вас пенсия на носу.

      – Что?! – взревел Нестеренко, выкатывая блекло-синие глаза и в момент краснея.

      – Водички глотните. Удар так хватит.

      – Да я тебя… – начал большой босс, и внезапно замолчал.

      – Ага, – кивнул Митрич, – именно, лично мне-то терять уже нечего. А вот вам – есть.

      На широком круглом лице Нестеренко старшего отразилась целая гамма эмоций – гнев, изумление, осознание и, наконец, страх. О да, стоило погибнуть, геройски пытаясь спасти корабль, взамен этого выражения ужаса. Большой босс сейчас напоминал «карикатуру на начальника» из старого, советского еще журнала. Можно было дождаться включения для прессы, да и сдать бывшего босса со всеми его делишками. Впрочем, у Митрича внезапно появился выбор. То, чего он был лишен уже почти полжизни.

      – Значит так, я знаю, у вас бонусный фонд есть. Хе-хе, сэкономленный. Что? Да весь космодром про него знает. Пять лямов переведете моей жене. Если она до трансляции подтвердит мне, что все в порядке – прикрою вас.

      – И речи быть не может!

      – А вы подумайте спокойно минутку. А потом ответьте еще раз.

      Тот подумал и, похоже, лучше осознал ситуацию.

      – Николай Дмитриевич, так дела не делаются, – принялся крутить Михаил Юрьевич, – Да вы сами подумайте, я просто не успею… В начале следующего месяца…

      – Или сейчас, или я все расскажу. И про студентов