Дневной сон. Алексей Михайлов

сказала дама. – Ты же знаешь как правильно?

      – Вот это я понимаю сюрприз, с этого и нужно было начинать! – прошептал мой внутренний голос.

      Мы потянулись губами друг к другу, и я неожиданно почувствовал запах гари и сразу после – вкус пепла.

      – Тьфу, сука! Будто пепельницу поцеловал.

      – Козёл… Пошёл ты!

      Оставшуюся часть дня рождения я помню только по рассказам Рябкиной и Молочной. Они сказали, что я перепрыгнул одним махом лестницу, ведущую на первый этаж дома, и закричал: «Тут есть хоть одна женщина, которая не курит? Если найдется хоть одна такая особь, то я даю слово, что завтра же женюсь на ней!» Рядом со мной стояли все девять девчонок, приглашённых на день рождение, и все они смолили, как матросы после долгого плавания. И когда я понял, что ловить тут нечего – подошел к Коле и гордо ему объявил: «В СССР женщины не курили!» Услышав меня, Рябкина стала возмущаться, но я уже её не слышал: пол был очень мягким и тёплым.

      Пиши пропало

      Окна рычат. Я родился вместе с луной, но не сразу, лишь через двадцать лет. Людей рядом нет. Нет, я не одинок, просто время такое. Мне кажется или ночью больше людей!? Ведь ты должен меня понять? Кто если не ты. Двери закрыты, но при надобности их откроют. Только не понятно: чья надобность заставит открыть эти двери? Ладно двери, ведь и окна уже забили гвоздями. Ты никому не говори, но я сломал второй слой этого чёртово бруска… Только прошу! Не осуждай меня, я просто хотел подышать воздухом. Причём, представляешь – я замёрз, не сразу, но замёрз. В итоге пришлось самому обратно забивать брусок. А у меня руки же не из такого места растут… Если полиция придет, то беда будет: на окне видно, что моя работа. Но я, на всякий случай, придумал план «Б»: вдруг что – я сразу в лес побегу рядом с домом. Там даже пруд есть, так что от голода точно не умру. Я даже сходил туда, нашел местечко, дом построил. Правда его бобры засудили, но ничего, хочешь жить – умей вертеться, мне так друг говорил. Жалко, что теперь он тоже один. Он тоже не жалуется, я же говорю – это просто время такое.

      Я вот уехать хочу. Не знаю куда… Точнее знаю, но об этом вслух лучше не говорить, иначе сам знаешь – придется чай пить, а он не вкусный, так и вредный же ещё, ну, разумеется если пить много, а там его пить много придется. Не договорил я опять, странно, почему? А, точно, вспомнил… Штраф же будет, да причем какой штраф? Большой?! Хотя для меня считай, что ничего! Как говорится ноль делить нельзя, ой, или на ноль делить нельзя, в общем, все операции с нулем запрещены. Так что выкусите!

      О птичках, теперь я детей больше слушаю, хм. Или они меня… Главное! Главное, что мы подходим друг другу. Слушай, мыслишка одна есть… Если они не знают, что в мире происходит, а я не хочу об этом знать, то получается мы родственники? А если мы родственники, то почему нам запрещает общаться государство? Мы же всего лишь хотим собраться в одном месте, обсудить насущные проблемы. Но нет, законом запрещено. Ты меня особо не слушай, а очень