Девушка в горящей «Родине». Дмитрий Аврорин

ему начали намазывать несколько синяков йодом.

      – Мы в любом случае будем связываться с вашими родителями. А с родителями Макара особенно, – сказала воспитательница.

      И так по кругу: вожатая отчитывала Машу, воспитательница отчитывала Макара, медсестра долго заполняла какие-то бумажки по произошедшему инциденту, хотя ее просили не делать этого, а муза поражалась бессмысленности происходящего.

      Затем начались звонки, долгие разговоры. Отец Маши поговорил с дочерью и похвалил ее. И Макара выгонять не стали, потому что «отстаньте от моего мальчика, своё он уже получил, и еще нужно посмотреть, у кого урона больше».

      И вся эта драма разворачивалась прямо в медпункте, пока одна оставшаяся вожатая в общей комнате пыталась обуздать тридцать ребят, полных энергии.

      Начался ливень. Для сотрудников лагеря вечер обещал быть напряженным.

      Маша подошла к воспитательнице:

      – Можно поделиться?

      – Да, конечно, Машенька, – она села на стул, чтоб быть с ней по росту на одном уровне и чуть наклонилась вперед.

      – Я остановилась, потому что…

      – Ты взрослеешь и начинаешь понимать последствия своих поступков, – объяснила воспитательница, – это очень хорошо. Знаешь, что такое анализ?

      Девочка как-то неуверенно помотала головой.

      – Это понимание того, почему что-то произошло, и понимание того, что может произойти. С разных точек зрения. И ты становишься перед выбором. И у тебя был верный выбор.

      Маша задумалась.

      – А что, если чувствуешь, будто что-то остановило? – услышав слова ребенка, муза почувствовала свою причастность и отчего-то заволновалась.

      – В данном случае это и есть верный выбор.

      Девочка забрала остальные рисунки и комикс, поднялась на второй этаж к спальням и убрала их в прозрачную папку. Муза в легкой прострации проследовала за ней. Маша взяла две половинки разорванного рисунка – широко улыбающегося пса-водителя такси в синем галстуке, держа по одной на каждой ладони.

      Девушка с янтарными глазами тихо опустилась на колени и положила свои руки под руки ребенка:

      – Давай подумаем, что мы можем с этим сделать.

      Через полчаса девочка, вырезав ножницами половинки персонажа, приклеила на новый лист клеем-карандашом и нарисовала поверх раздвижной шкаф-купе с зеркалами, будто персонаж отражается в них. В точно таком же шкафу она любила прятаться дома.

      Затем Машу позвали на ужин.

      Муза вышла на улицу и встала под дождем. Капли воды исчезали прямо перед тем, как встретиться с ее одеждой и кожей. Шатенка распустила волосы и начала медленно глубоко дышать.

      Легкое сдавливание в груди говорило о том, что в итоге своем ее приступ вновь случится неожиданный момент. Сейчас ей не хотелось слышать ничего кроме воды.

      – Это я ее остановила, – сказала муза тихо.

      На следующий день, когда уже не было ни одной лужи, жизнь на улице шла своим чередом. Некоторые ребята из старшей группы ходили