моего отца, гвардии старшины в запасе артиллерийского дивизиона, вырастить меня артиллеристом, а так как у танка есть орудие, то все сходится, я должен учиться в вашем танковом училище, чтобы одновременно стать и танкистом и артиллеристом. Меня попросили подождать решения комиссии на улице. Я вышел и опять устроился с ребятами под тутовником. Ребята меня спрашивали, что там, и как, и почему я единственный, который вышел с «мандатки» и не принятый, и не отправленный обратно. Я сказал, что надеюсь на зачисление в курсанты. Они отстали. Уже перед обедом меня опять вызвали «на ковер», где объявили, что меня принимают учиться в училище не за мои, откровенно говоря, плохие результаты на вступительных испытаниях, а в зачет прославленных дедов, геройски погибших на войне, и моей будущей отличной учебы, будучи курантом училища. Я поблагодарил, и заверил их, что буду учиться на «хорошо» и «отлично», по разрешению вышел из комнаты на улицу с широкой улыбкой на лице. После приема пищи в столовой, куда нас ежедневно водили строем, я отпросился, у старшего нашей команды, сбегать на телеграфную станцию, чтобы отправить домой телеграмму с радостной вестью. В телеграмме, которую я отправил домой, было три слова, но каких! « Я, КУРСАНТ СВТКУ!» Утром, после окончания завтрака, прибывший с расположения училища сержант в солдатской форме и в сапогах, перечислил по списку абитуриентов, меня в том числе, подлежащих убытию в курсантскую роту с личными вещами.