По дорогам жизни и смерти. Эмма Устинович

Зачем же этот огромный матёрый волк разгуливал по территории нашего лагеря? Что ему надо?

      И ещё о волках рассказала мне сестра. Их дача – у леса, а в полукилометре находится запретная зона, обнесённая колючей проволокой. Там – высокая радиация после взрыва Чернобыля. Несколько больших деревень уже затягивает лесом. В целях безопасности зона охраняется. Солдаты постоянно патрулируют лес.

      На дачных огородах – допустимая норма, а на грядках – радиации нет, потому что эти неутомимые дачники уже много лет везут в мешках и вёдрах на свои грядки чистый чернозём.

      Однажды сестра с мужем решили проверить свою дачу зимой. У них – хороший домик с русской печкой. Добрались, протоптав дорогу по снегу, затопили печь, обогрели хату, сварили ужин. В тарелке остался недоеденный суп, и сестра, открыв дверь, плеснула остатки на снег. Откуда-то у дверей появился щенок и начал слизывать пищу. Сестра пожалела несчастного щенка, налила в миску супа и вынесла ему. Голодный щенок не ел как собаки, а лакал пищу. Вылизав миску, щенок ушёл в лес.

      Вечером, когда погасло солнце, они услышали волчий вой. Перепуганные дачники выключили свет и глянули в окна. Хату со всех сторон, в кольцо, взяла волчья стая.

      «Мы дрожали от страха всю ночь, даже защитник мой крепко струхнул, – говорила сестра. – Только утром, когда взошло солнце, они оставили нас в покое и ушли в лес. С тех пор мы боимся ездить на дачу зимой».

      Я задумалась над концовкой рассказа, потому что когда не знаешь что сказать, значит, совсем мало знаешь…

2005 год.

      Стыдливая собака

      Стыд – сильнейшее чувство разумного существа от сознания неблаговидности своего поступка. Но у некоторых людей, казалось бы, общественных существ, увы, начисто отсутствует стыд. Такие люди не идут в сравнение даже с животными. И этому утверждению – масса примеров.

      Вот один эпизод.

      Иду я однажды в Гомеле через сквер с памятником А.А. Громыко по улице Советской. От проезжей части улицы Пушкина сквер отделён литым металлическим забором. Вижу в конце сквера живописную группу мальчишек с большой собакой. Старшему – лет десять-одиннадцать, остальные – поменьше.

      Был какой-то праздник, и у скамеек осталось много бутылок из-под пива, а старые люди ещё не успели их убрать. Но мальчишки уже шустренько их подбирали и несли старшему; по всему видно, он у них – лидер. Делали они это не для пользы, а для хулиганства.

      Этот старший, с кудрявыми чёрными волосами и правильными чертами лица, но с очень злобным выражением, агрессивный и жестокий, брал у своих товарищей бутылки, которые те, с холуйским подобострастием, подносили своему «атаману» и прицелившись, разбивал их о металлические сплетения. Осколки искрами сыпались на асфальтовую дорожку, на тротуар и проезжую часть улицы.

      Каждый раз, когда юный разбойник прицеливался, собака начинала лаять. На её морде и в глазах проступало выражение боли и страдания за безобразное поведение этого разнузданного