Король Островов. Дебби Маццука

падения. Его взгляд устремился к призрачным фигурам, сквозь снежную завесу прокладывающим путь к нему. Ритмичный свист их крыльев стал громче, и мрачные опасения Лахлана исчезли, когда он увидел Эванджелину, сидящую верхом на Боуэне.

      Эта окаянная женщина доведет его до смерти. Эванджелина была то теплой и податливой в его объятиях, то в следующее мгновение шарахалась в сторону от него. Ее упрямый отказ встретиться с ним взглядом действовал Лахлану на нервы, но это не означало, что он обращал на нее особое внимание. Будь все проклято, у него не было ни времени, ни желания размышлять над причиной ее стремительного бегства – особенно теперь, когда их накрыла яростная снежная буря. Ему нельзя отвлекаться, и, рассудил он, нужно, чтобы с Авророй был взрослый человек – взрослый, который не забывал бы, что его место там.

      О чем он только думал?

      Он не думал – в этом-то и дело. Вначале он, возможно, хотел подразнить Эванджелину, показать ей, что она упускает. Но шутка обратилась против него самого. Он не понимал, как и почему Эванджелина пробудила что-то у него в душе, что-то зарытое им так глубоко, что он думал, оно давно умерло. Никто из женщин, которые побывали в его постели за последние два года – а их было немало, – не вызывали в нем тех чувств, которые вызвала Эванджелина.

      Да, она красива. И когда он наклонился, чтобы поцеловать Эванджелину, ее длинные ресницы, покоившиеся на скульптурно высеченных фарфоровых щеках, снежинка на кончике ее изящного носа, изгиб ее пухлых губ воспламенили в нем желание, которого он не знал прежде. Но существовало и нечто большее. Она интересовала и привлекала его своим умом. Ее энтузиазм, сила и убежденность приятно отличали Эванджелину от вялых красавиц, переполнявших его двор. В надежде изменить направление, которое выбрал его одурманенный вожделением мозг, Лахлан добавил к этому списку высокомерие, вспыльчивость и упрямство.

      – Эванджелина! – крикнул Лахлан, заглушая тоскливое завывание ветра. – Ты можешь прекратить бурю?

      С развевающимися позади нее длинными волосами Эванджелина всмотрелась в небо, а потом, переведя взгляд на Лахлана, отрывисто кивнула.

      Хорошо, все вернулось в норму, подумал Лахлан, облегченно вздохнув, когда к нему приблизились Бродерик и Гейбриел.

      – Не питай надежд. Единственный волшебник, который на моих глазах управлял погодой, – это Иский. Какой бы сильной ни считала себя Эванджелина, она не Иский, – говорил Бродерик, пока они смотрели, как Эванджелина, подняв руки и откинув назад голову, шевелит губами.

      Теплое свечение окружило Эванджелину, она улыбнулась, и у Лахлана от ослепительной улыбки, осветившей ее лицо, перехватило дыхание. Эванджелина широко раскинула руки, словно встречая любовника, и белая меховая накидка, которая теперь была на ней, распахнувшись, открыла намокшую от снега рубашку, которая прилипла к ее груди. Сопротивляясь настойчивому желанию взять в руки эти упругие мячики, Лахлан сжал поводья своего коня и снова обратил взгляд к лицу Эванджелины.

      Шейла,