Писательство – не простое дело. Алексей Леонтьевич Мильков

со всей ответственностью и определенностью перед близкими и дальними, настоящими и будущими родственниками, что перед нами госпожа Бонасье собственной персоной, или, как еще ее дополнительно называл уважаемый Дюма, – Констанция.

      И Макморд процитировал:

      – “Д‘Артаньян, оставшись наедине с госпожой Бонасье, повернулся к ней. То была очаровательная женщина лет двадцати пяти, темноволосая, с голубыми глазами, чуть-чуть вздернутым носиком, чудесными зубками. Мраморно-белая кожа ее отливала розовым, подобно опалу”.

      – Причем здесь Констанция? Даю свой щупалец на отсечение, что волосы действительно как космическая мгла в созвездии Зульпа у Алькабасана, но глаза, глаза не подходят – далеко не голубые! – Пергарт пристально ощупывал пучком лучей образец, удивлялся в больших глазищах на игру света при неоновом освещении, и долго не мог привести в систему свои многочисленные роившиеся в гравсконах догадки.

      Зато Макморд уже оперативно вычитывал новую цитату из толстенного фолианта в золотом тиснении автора Льва Толстого “Воскресение”:

      – “Катюша, сияя улыбкой и черными, как мокрая смородина, глазами…”

      – Опять все не то, не то, Макморд, – усомнился Пергардт.

      – Очередная техническая неувязка? Не на тех деталях акцентируемся?

      – Ты уверен, что мы не ввергаем себя в уже запрограммированную ошибку? Рази меня звезда Бента Церкава, но у нашего экземпляра глаза совсем не черные – светлее на два порядка и один колер! – на уже освоенном земном наречии запротестовал Пергарт.

      – Правильно. А поскольку и не голубые, следовательно, приходим к общему знаменателю и частному определению, серые и только серые, как у Зои! – Язык землян Макморд освоил тоже не хуже товарища, что дало ему право привести в доказательство другую цитату из Куприна:

      – “Зоя, высокая, красивая девушка, с круглыми бровями, с серыми глазами навыкате, с самым типичным белым, добрым лицом русской развратной, беспутной женщины”.

      – Как ты сказал, эта с серыми глазами с лицом кого?.. – не понял Пергарт, стараясь соотнести приведенное выражение с чем-нибудь знакомым. Его осклизлое мерло от напряженного поиска ассоциаций приняло фиолетовую окраску.

      Макморд с готовностью привел в своем пересказе длинную выдержку из толкового словаря.

      – Ну, это у них… гм… светская львица, а по-другому особа легкого поведения, осуществляющая… хм… самую гнусную, разнузданную, широкомасштабную продажу своего тела с целью наживы, коим противоправным действием входит в криминальное противоречие с Конституцией и Уголовным кодексом.

      – Надо же, мелкая субстанция, примитивная форма жизни, низкая ступень развития, а какие проявляет страсти-мордасти. У нас, цивилизованных сугузняков, дарить себя или отдавать собственное тело в аренду – пожалуйста, но чтобы продавать тело… зачем и кому ее тело может понадобиться, для какой цели, какой покупатель может воспользоваться этими ее исключительными свойствами? – Изумлению