Бриллиант «Dreamboat». Сергей Анатольевич Петушков

даже как-то аристократически небрит, красивое, слегка слащавое лицо, мощные плечи, широкие ладони, высокие, зеркальным светом сверкающие сапоги. Выражение лица одновременно и надменное, и обиженное. А ещё с виду добрые-предобрые глаза, но где-то там, в глубине плещется ненависть, нетерпимость, граничащие с отвращением. Северианов незаметно, без видимого внешне проявления сжался, словно пружина.

      – Эх, Антон Савельевич! – попенял он усатому хозяину квартиры, улыбаясь укоризненно-осуждающе. – Ну как же вы так осрамились-то?

      Северианов мог бы поклясться, что обладатель эксцентричных усов сгорает от стыда и готов провалиться сквозь землю, но красавец в кожаной куртке не дал разгореться диалогу.

      – Молчать! – заорал он и с какой-то садистской жестокостью, свирепым варварством, ударил Северианова снизу кулаком в живот. Апперкот – так в английском боксе называется…

      «Чайник! – сгибаясь, громко и неуклюже валясь на пол, словно сброшенный с плеч грузчиком мешок муки, определил Северианов. Сие формулирование означало вовсе не металлический сосуд для кипячения воды, но неумелого, неопытного бойца.– Ротозей! Если б вам вместе с кожанками ещё и ума немного выдавали…»

      Мешок муки может ведь по-разному упасть. Может свалиться бесформенной пыльной массой, куском бессильной рохли, а может и, продолжая движение, перекатиться, подпрыгнуть, оттолкнуться от земли…

      Чтобы врезать наглому гостю, чекист шагнул вперёд, а Северианов после удара завалился вбок – и теперь «кожаный» перекрывал собой сектор стрельбы и матросу, и его напарнику.

      – Контра! – главный чекист с размаху пнул носком сапога Северианова в живот.

      – Э! – вдруг совершенно неожиданно подал голос матрос. – Слышь, товарищ Дубас! Полегче! Отстань от него!

      Северианов вдруг по-новому, с какой-то внутренней теплотой посмотрел на матроса. Нет, никто не отменял принципа доброго-злого следователя, но вот только морячок, похоже, об этом приёме не знал ничего и говорил совершенно от души, искренне.

      – Не тронь! – повторил он снова.

      Северианов застонал очень натурально, одновременно, как ножницами, подсёк ногами под колени «товарища Дубаса» – и тот рухнул действительно как пыльный мешок с мукой, ударился затылком – и потерял сознание – Северианов легко перекатился через плечи, выпрыгнул вверх, в стойку. Продолжая движение, долбанул сверху вниз локтем в переносицу ушлому мужичку – тот сразу залился кровью, и наган выронил – и, оказавшись у матроса за спиной, рубанул носком правой ноги сзади под колено, локтевым сгибом перехватил «доброму» матросику шею – удушающий захват называется. Ситуация изменилась в корне – а не прошло и нескольких секунд. Матрос хрипел, пытаясь двумя руками освободиться от захвата, «товарищ Дубас» и ушлый напарник морячка лежали, не подавая признаков жизни.

      «Захватили рукой за шею – и додавливайте