Время дождей. Павел Шушканов

городского колодца, у которого, как говорят, нет никакого дна.

      – Эй, да это мой гляс был! Ты посмотри, видишь краешек сколот! Я начинаю.

      – Ах сколот! Тогда ставь другой…

      – …у тебя палец длиннее, ты левой бьешь…

      – Не верьте ему, он вообще левша!

      – Три ставлю!

      Игра шла своим ходом. Часовой стоял на углу амбара и просматривал улицу в оба направления на предмет взрослых. Не играющего Бена быть часовым не просили – ему не верили.

      Солнце большим красным шаром катилось к горизонту и уже почти касалось ограды западных ферм. Он позвал Ру, но тот не откликнулся, увлеченный игрой. Они уже давно сняли рубашки, подставив солнцу загорелые спины и стучали пальцами по земле, от чего уже поднялось облачко пыли.

      – Ставь еще!

      – …не растягивай пальцы. Это не по правилам!

      – Замена арбитра!

      Ру подошел через четверть часа. Натягивая рубашку. Его лицо было злым.

      – Есть глясы? – хрипло спросил он.

      – И не было никогда. Может, пойдем отсюда? Я отцу обещал…

      – Пожалуй. Мне нужно машину как у Ллойда Ганн. Тут по-честному нельзя. Они пальцы растягивают. Понимаешь? Да ничего ты не понимаешь.

      Парнишка в шортах тряс стекляшки и злорадно улыбался. Кучка у его коленок заметно выросла. Ру едва не наступил на него, проходя мимо. Нечаянно, конечно. У выхода на улицу их пропустил часовой и осмотрел улицу в оба конца.

      – Ничего, завтра еще повезет. Не все сразу. Ночью попилю пару стекляшек маминой пилкой для ногтей.

      Бен ужаснулся, представив, как Ру поймают за этим занятием.

      – Может кирпичом?

      – Нет, долго.

      У края амбара стоял Ллойд Ганн. Он не выглядел больным после купания и даже прибавил ширины в плечах после маминого лечения. На нем был черный тонкий свитер, явно узковатый для не по годам широкой спины. Он медленно сжимал и разжимал кулаки и явно не намеревался делится чертежами машины для производства глясов.

      – Назвал моего брата вором, Руп?

      Ру вздохнул и отлетел к стене амбара. Через секунду Бен последовал за ним, не найдя на теле Ганна уязвимых мест.

      * * *

      «Дин-дон» – пробили старые напольные часы, но спать совсем не хотелось. Бен стоял на балконе и смотрел, как сияет в небе единственная звезда. По полям полз туман, и становилось прохладно. Пришел отец и набросил на его плечи плед.

      – Не спится? – спросил он.

      – Думаю про господина Арчера. Испортил его карту, над которой он старался наверно не один день. И сбежал…

      Отец промолчал. Бен не ждал, что он будет ругаться, но и слов утешения тоже не ждал. Отец редко ругался в принципе и никогда на Бена, что всегда пугало его. А особенно пугало молчание, за которым могло скрываться все что угодно. Но отец не уходил с балкона, и это было важно. Они смотрели на звезду.

      Их