Путь. Евгений Владимирович Рякин

его терзал внутренний диалог с управляющим. И так и этак он пытался оправдаться перед собой и перед ним: давил интеллектом, сражал сарказмом, ставил в тупик – в общем, классически махал кулаками после драки. Но вопрос о выселении постоянно возвращал его в реальность. Он понимал, что это не пустые слова, а значит, придётся идти с извинениями, нести какой-то подарок, уговаривать, пресмыкаться, как он это называл. И никуда не деться, ведь тут удобно жить – и до остановки недалеко, и оплата не очень высокая, да и вообще – привык уже. Мысли его витали, пока, наконец, неизвестным образом не перетекли в оду Алисе. И он повеселел.

      Настроение улучшилось, уровень серотонина поднялся, поэтому вскоре он сменил точку зрения. То есть он начал рассуждать о той же проблеме, но глядя на неё под другим углом. Например, а почему это он должен оправдываться? Что он, на помойке себя нашёл? На собрании всегда можно спросить, кому, интересно, он помешал? Никому! Может, он болтается по двору пьяный? Не было такого. Может, он кому-то отказывает в помощи? Нет. Кстати, некоторые жители по его протекции или обследовались, или лечились у него в ликее. Вот он всех их обойдёт и попросит сказать на собрании своё слово. А почему нет? И вообще, может быть ему поставить на голосование вопрос о смене управляющего? Ну, а что? Если к нему так, тогда он в ответ сделает революцию. Посмотрим ещё, кто кого. А оправдываться перед этим существом он не будет! Мерзкое чувство возникает, когда пытаешься оправдаться – это касается любых ситуаций, и тут, и на работе. Это сразу принижает, делает зависимым. Александр решил, что больше никогда в жизни не будет этого делать.

      Хотя, если он проиграет на собрании по голосам, то выселят, и к гадалке не ходи. Ну и ладно! Что управляющий ему там скажет, что Алекс, мол, пьёт? Так пускай тогда…

      Размышляя таким образом, он не заметил, как добрался до бульвара Аристомена и скользнул под аркой в тенистый сад. Взглянув на красивый трёхэтажный особняк, молодой человек вошёл внутрь, по дороге продолжая спорить с мерзким управляющим в своей голове.

      – Э! Ты это, кто такой? – раздался окрик, и крепкий молодой парень перегородил путь Александру.

      – Я? Я к хозяйке, к этой, как её… – сбился тот с мысли.

      – Слышь, чё надо тебе тут, а? – уже с какой-то угрозой в голосе произнёс парняга. Он был раза в полтора шире в плечах, но почти на голову ниже Алекса. Сломанный нос и уши завершали картину, создавая законченный образ типичного борца.

      – Я с Алисой, – неуверенно начал, было, он, но вовремя остановился, вспомнил свою недавнюю мысль, сменил тон и прекратил оправдываться, – я от Аттала Ивановича, вообще-то, приглядываю вот за его дочкой. – Он поправил наглаженный костюм, чувствуя себя в роли босса мафии, как минимум. И сразу перешёл в наступление. – А ты кто такой, парняга?

      Круглое лицо крепыша мгновенно изменилось. Он тут же протянул пятерню, сделавшись радушным и радостным.

      – Так бы сразу и сказал! А меня Лёха зовут. Лёха Молодой. Я на Витю Комара работаю!