Оборотень. Новая жизнь. Марк Лахлан

у меня есть свои недостатки, – ответила Герти, и Макс немного покраснел, услышав в ее голосе высокомерные нотки.

      – Нет, – решительно возразил Хауссман, заглядываясь на нее немного сбоку, точно пытался рассмотреть ее зубы. – Я по-прежнему остаюсь приверженцем расовой классификации и, как специалист, заявляю вам: вы совершенны. У вас на сто процентов нордическая внешность. Идеально. Вам крупно повезло, Фоллер.

      – Я в курсе, – хмыкнул Макс.

      – Очень повезло. Удачно, что вы тоже в значительной степени ариец, иначе у кого-нибудь из наших горячих юнцов мог бы появиться соблазн организовать вам несчастный случай со смертельным исходом. Мы должны как можно быстрее принять вас в свои ряды. Такая женщина должна производить достойных наследников СС – это вне всяких сомнений. Было бы просто немыслимо, если бы она завела потомство от простого военного из регулярной армии.

      Герти тяжело вздохнула, и Макс рассмеялся; но Хауссман оставался совершенно серьезным. «Ладно, не важно, – подумал Макс. – СС обожает смущать людей, приводить их в замешательство; в конце концов, им предписывают это старшие офицеры. И если именно благодаря этому плывет их лодка, мы как-нибудь с этим разберемся».

      Хауссман улыбнулся:

      – Пойдемте, я покажу вам ваши комнаты, после чего мы оставим фрау Фоллер обустраиваться, а сами поговорим о делах. Я видел вашу работу. Замечательно, просто замечательно. Ее читал сам Гиммлер. Очевидно, у него от нее буквально крышу снесло – поэтому вам сразу и выделили здесь лабораторию.

      «Лабораторию?» – удивился Макс, обменявшись с Герти взглядами, которые можно было перевести на язык слов как «Ничего себе!». Интересно, что ему делать в лаборатории? В последний раз Макс был в подобном месте на занятиях по химии, когда учился в медицинской школе.

      – Сейчас только ключ найду, – пробормотал Хауссман, обращаясь скорее к самому себе.

      Он похлопал себя по карманам кителя, растерянно улыбнулся Фоллерам и заглянул в ящик стола. Макс с удивлением отметил, что ящик этот был набит всякой дребеденью. Там валялись клубки бечевок, ножницы, монеты, какие-то светлые шарики, флакончики с таблетками, документы, конверты и даже недоеденный бутерброд. А еще там лежало штук шесть пачек с сигаретами; некоторые из них вывалились наружу. Хауссман перехватил взгляд Макса и нахмурился. Казалось, он даже разозлился, но быстро взял себя в руки и расслабился.

      – Уборщик сует сюда что попало, хоть я и говорил ему много раз, чтобы он этого не делал, – как бы оправдываясь, сообщил профессор. – Библейские студенты. Жутко невнимательный народ, мерзавцы. Ох ты… – Он пришлепнул ладонью жирную мясную муху, севшую на поверхность стола. – Летом мы тут, знаете ли, страдаем от мух, и… – Казалось, он потерял ход мыслей.

      – Библейские студенты? – переспросил Макс, который раньше никогда не слышал этого выражения.

      – Свидетели Иеговы, – пояснил Хауссман, открывая ключом следующий ящик. Здесь был такой же беспорядок, как и в первом, дополненный обрывками газет и