Кавалерийский марш с вариациями. Михаил Веллер

ние! звук! – вот что требуется от сценария.

      Можно сказать еще одним способом: сценарий – это комикс без картинок: картинки тоже пересказаны словами.

      Все, что требуется от любого читающего – это лишь капелька зрительного воображения. Тогда читатель будет читать текст – а перед глазами его будет кино. Важнейшее из искусств. Пир духа.

      Со своей системой смешных условностей.

      Если мы напильником стирали грань между городом и деревней – почему бы не стереть грань между прозой и кино? Так что не стреляйте в пианиста – он бренчал по костям, как умел.

      1. Заброшенный аэродром – кладбище старых военных самолетов.

      Бомбардировщик с выбитым остеклением фонарей, спущенные баллоны шасси, звезды на фюзеляже, отодранная обшивка.

      Другой: отрезанные плоскости и хвост лежат на бетоне отдельно.

      Третий: пустые пулеметные прорези в кабинах стрелков.

      Трава меж бетонных плит, грязь и хлам под колесами: сигаретная пачка, разбитая бутылка, обрывок газеты.

      Бесконечные ряды останков – некогда грозных самолетов.

      По бортовым номерам и звездам – надписи мелом, кирпичом, аэрозольной краской: «хуй», «Биттлз», «Света + Саша = любовь», свастика, мегендоид, пацифистский знак.

      Тихо возникает мелодия.[1]

      2. Музыка эта звучит в черном роскошном «Мерседесе&600» – он приближается издалека по бетонной полосе вдоль ряда самолетов.

      Приблизившись, «мерс» сворачивает и встает на просторной площадке: там уже несколько десятков модных машин: «БМВ», «Порше».

      Машины стоят двумя группами, между ними – проезд к огромному ангару из рифленой жести.

      Из «мерса» выходят четверо – две кожаных куртки, красный пиджак, деловой костюм – и идут к двери в воротах ангара.

      На ходу – красный пиджак – в радиотелефон:

      – Сегодня забит. Кинь стрелку на десять утра.

      У дверей лениво стоят двое в камуфляже, с десантными «Калашниковыми». Деловито-разрешающе кивают входящим.

      3. Внутри ангар полутемен и завален хламом вдоль стен. Середина пуста и ярко освещена несколькими направленными прожекторами.

      В центре – приподнятая на полметра площадка вроде боксерского ринга: закинута брезентом, ограждена свисающим тросом меж угловых стоек.

      Вокруг площадки – около сотни человек, в основном молодые крепкие мужчины. Стоят кучками, переговариваются, курят, шутят. Некоторые сидят – скамейки, раскладные и канцелярские стулья, несколько офисных кресел.

      Двое заключают пари:

      – Десять штук на Лелика против шести – идет? – Бьют по рукам.

      Обрывки разговоров в толпе:

      – …Вежливо говорю: ребята, можно посмотреть, кто за вами?

      – …Ну-ну. Они на автоплощадку в Одинцово два танка поставили.

      – …Счетчик уже вдвое настучал.

      4. Под трос на площадку с противоположных сторон ныряют два коротко стриженных атлета в майках. Встают поодаль друг от друга, белозубо улыбаются в стороны публике, приветственно машут рукой.

      Зал бурно приветствует, свист, аплодисменты:

      – Лелик, давай!

      – Видел шею?

      – Джек! Джек!

      – У него девятнадцать боев, понял?

      Кадр отъезжает: каждый атлет в другой руке держит на поводке пит-буля, в ошейнике и попонке – один в красной, другой в синей. Собаки, напряженно глядя друг на друга, тихо рычат.

      Атлеты, разойдясь по углам, сдергивают с собак попонки и дуэлянтским жестом швыряют в публику сторонникам. Присаживаясь на корточки, науськивают собак:

      – Лелик, мальчик, хороший мальчик… не подведет…

      Похлопывая по боку, шепчет псу на ухо:

      – Съешь его, Джеки, он цыпленок, съешь!

      Снимают с псов ошейники и, держа в пятерне за холку, сводят.

      Псы грызутся.

      Публика следит с азартом.

      Человек из черного «мерса&600», в офисном костюме, – лет тридцати пяти, крепкий, с лицом бандита – сидя в кресле, соседу:

      – Я за него двадцать шесть штук отдал в Лос&Анджелесе. Его отец знаешь кто? – Цезарь&2&ой.

      Один из псов, похоже, побеждает.

      Атлеты растаскивают их. Осматривают, ободряют.

      Следующая схватка.

      Сосед босса из «мерса», главарь второй группировки, в смокинге, худощавый, с тонким бледным лицом садиста, нервничает:

      – Джек стоит на ногах, как кошка… вынослив. Пять минут продержался – все, будь спок, понял.

      Псы грызутся. Джек начинает побеждать.

      Группировка бледного шумно ликует:

      – Дави его!

      – Делай!

      Псов растаскивают. Клыки, пена, ярость.

      И тут Лелик

1

Мелодия эта – начало Концерта для скрипки с оркестром Мендельсона. Вам слышно?