Одна ночь в Венеции. Валерия Вербинина

все ясно как день, – сказал Бюсси.

      Молодой, худощавый, темноволосый Бюсси был полной противоположностью своего немолодого, грузного, седоватого патрона. Впрочем, Папийон не обращал особого внимания на внешность своих помощников, и если выделял среди них Бюсси, так исключительно потому, что тот представлялся ему наиболее сметливым из всех.

      – Что именно тебе ясно? – проворчал Папийон.

      – Офицер поссорился с графом. Потом тот вернулся домой, а офицер зашел к нему, чтобы довести разговор до конца, оставить, так сказать, последнее слово за собой. Они снова поссорились, нервы у офицера не выдержали, и молодой человек убил Ковалевского. У него же нет алиби, причем как раз на то время, когда, судя по всему, граф и был убит. – Бюсси немного помедлил, но вопрос, который так хотелось задать, жег ему губы, и он решился. – Признайтесь, патрон, если бы вы не были в таких хороших отношениях с его матерью, вы ведь арестовали бы его без всяких проволочек?

      – Нет, – сухо ответил Папийон.

      – Нет? – искренне изумился Бюсси. – Но ведь все факты сходятся!

      – Ни черта не сходится, – отрезал Папийон. – Барон Корф – боевой офицер и, я не спорю, мог убить графа. Но сделал бы это иначе. Понимаешь? Совсем иначе! И потом, о какой новой ссоре между ними может идти речь? Жертва была найдена в своей спальне, в постели. Граф Ковалевский спал и видел десятый сон, когда в дом забрался некто и размозжил ему голову. Ты видел, на что была похожа спальня? Сколько ударов нанес убийца – десять, двадцать, больше?

      – Хотите сказать, убийца находился в состоянии аффекта? – спросил Бюсси, в глубине души гордясь возможностью вставить модное слово.

      – Нет, – так же сухо возразил комиссар, – это был дурак, который даже не понимал, что достаточно одного удара каминной кочергой, чтобы отправить человека к праотцам. Топорная работа, Бюсси. Топорная и жестокая! И, конечно, отнюдь не дело рук боевого офицера, отлично знающего, как убивать людей.

      – Если только, – заметил Бюсси, – так сделано было не нарочно.

      – Ты о чем?

      – Ну, скажем, офицер совершил убийство, обставив его таким образом, чтобы все указывало на непрофессионала, – объяснил помощник. – Может же быть такое?

      Папийон задумался.

      – Как хотите, – добавил Бюсси, – но я считаю, у него был более чем весомый мотив. Та балерина танцует стрекозу в какой-то миниатюре, а граф позволил себе замечание насчет стрекоз, порхающих из постели в постель, что, конечно, взбесило офицера, который был когда-то в нее влюблен. И, похоже, «когда-то» еще не кончилось. Иначе он прилюдно не пообещал бы графу его убить. А вы помните, что граф сказал ему после этого? Что на дуэлях не дерется, оставляет сию ребяческую забаву другим. Вот офицер и решил разобраться с ним без всякой дуэли. Годится?

      – В газетах еще ничего не писали об убийстве? – внезапно спросил Папийон.

      – Пока нет, патрон.

      «Почему молодой барон не спросил у меня, как именно убили графа? – думал комиссар. – Если он невиновен и не знал о происшедшем, такой вопрос напрашивается сам собой. Другое