Якобы книга, или млечныемукидва. Антон Павлович Лосевский

ради, в первый же день руководящей работы на выручку мне пришла Афина, ответственная за круговорот документов по офису и популярно растолковавшая, что вчитываться в эту чушь вовсе не обязательно, так как документы сплошь однотипные и в большинстве своем сугубо формальные, а если я удумаю читать все: то в лучшем случае зазря потрачу время, и уж почти наверняка стану тормозить работу всего офиса, что, в свою очередь, вызовет всеобщее неудовольствие, задерживая серьезных и уважаемых людей на работе. Таким образом, Афину в те дни я встречал несравненно чаще, подмечая несколько раз во время нашего совместного присутствия, что отношения между Моникой и Афиной снова заметно остыли: они не смотрели друг на друга, не обедали вместе и совсем не общались. В то же время: если Афина как всегда представала образцом прилежности и приветливости, то веселая прежде Моника бродила какой-то поникшей и потерянной.

      Правда, чего уж там, не было у меня больше настроения и желания вникать в сложную проблематику их противоречивых взаимоотношений. Такое бывает, когда лучшую часть времени и сил сжирает обезумевшая работа, когда прошлую пустоту полностью вытесняет настоящая густота.

      Голова 30. Медвежья услуга

      В тот уик-энд я выбирался в кино аж дважды, оба раза, к слову, не из любви к этому искусству, без великого хотения. В субботу меня затащила на какой-то чрезмерный арт-хаус Афина, в воскресенье на легкую заморскую кинокомедию Моника. Обе картины показались мне слабыми копиями других слабых копий с крепких фильмов старой школы. Хотя, допускаю, что трудности восприятия заключались не в слабой постановке самих картин, а в обострении того чувства, что я вновь угодил в подзабытую западню, в которой любое воскресенье заведомо омрачено подступающим как тошнота понедельником, суббота же отдает уже воскресеньем – предпонедельником. И чувство это, как правило, бывает вызвано не чем иным, как отвращением к работе, причем не работе как таковой, а именно что к своей. После киносеансов я порассказывал и Афине, и Монике, что общение со всеми этими Крылатыми, Шершавыми и Сизыми дается мне очень и очень нелегко, в том числе в силу чудовищной энергетики стен и решеток, а потому с ощутимой уже тревогой я ожидаю предстоящую неделю. Девушки, разумеется, как могли сочувствовали и выказали поддержку, а впрочем, и помочь ведь ничем не могли. В те выходные я попытался также встретиться и с Димасом и Денисом, однако они, увы, вновь увязли в заказах, пик которых приходился как раз на выходные.

      Наступившая рабочая неделя подтверждала мои наихудшие опасения наилучшим образом: каждый вечер я возвращался домой поздно, съедал пачку пельменей, после чего падал без сил в кровать, мгновенно забываясь черными снами, чтобы отбегав весь следующий день, повторять алгоритм опять. Тогда я полагал, что просто мне тут малость не свезло, поскольку именно в пору моего назначения у заключенных внутренних манагеров случился всплеск интереса к идеям Кропоткина,