Госпожа. Виктор Елисеевич Дьяков

замуж выйду и тебе помогу хорошего жениха найти, где-нибудь в городе, за приказчика или какого-нибудь мелкого чиновника. Как в город поеду и тебя с собой возьму, а уж там все от тебя будет зависеть. Ты только не загордись раньше времени и делай все, что я тебе прикажу быстро и без разговоров.

      И Ксения делала. Вскоре её уже допустили в спальню, а потом и в ванную комнату, одевать-раздевать и мыть барышню. И все бы оно ничего да с женитьбой у Ирины Николаевны никак не складывалось. Хоть от претендентов и отбоя не было, да те, что Николаю Николаевичу импонировали, Ирине не нравились, или наоборот. Дело в том, что Николай Николаевич испытывал определенные финансовые затруднения и потому был готов принимать претендентов на руку дочери даже из купцов. С чем Ирина категорически не соглашалась:

      – Я столбовая дворянка, и купчихой никогда не буду!

      Данное обстоятельство заметно сужало круг именно состоятельных потенциальных женихов. Князей да графов… таких в Саратовской губернии водилось сравнительно немного, да и средь них далеко не все были богаты, к тому же на беститульных дворян хоть и столбовых в их среде смотрели несколько свысока. Ко всему Ирина хоть и не являлась этакой сверхромантичной натурой, а в общем являлась девушкой достаточно «приземленной», но замуж выходить, тем не менее, желала только по любви. И не в ее характере было скрывать свои истинные чувства, что прежде всего проявлялось в бесцеремонном указывании не нравившимся ей претендентам на дверь. Вся прислуга в имении судачила по этому поводу, гадая, когда же, наконец, их привередливая барышня выйдет замуж.

      В конце-концов, по душе ей пришелся поручик, служивший в одном из расквартированных в Саратове кавалерийских полков. Тот поручик тоже происходил из столбовых дворян, но только оказался совсем небогат. По этой причине он, понятное дело, никак не мог понравиться Николаю Николаевичу. Когда Ирина раз за разом стала приглашать поручика и в их подшиваловский дом и на съемную квартиру в Саратове, совершать с ним совместные конные прогулки, стала часто с ним уединяться… Где-то весной 1912 года между отцом и дочерью случился разговор на повышенных тонах, потому и услышанный слугами. Николай Николаевич откровенно высказывал свое недовольство:

      – Он же беден как церковная мышь! Знаешь, какая у него наследственность!? Его папаша умудрился два имения промотать, и свое, и то, что в приданное от жены получил. А яблоко от яблони… сама знаешь. Кончится тем, что он и наше имение спустит…

      Тут, как говорится, нашла коса на камень, тем более что Ирина имела твердый характер и влюбилась в поручика по-настоящему. Да там и было в кого влюбиться. Не писаный красавец, но весьма недурен собой был тот поручик: высокий, осанистый молодой офицер с прекрасными манерами. Мундир на нем сидел как влитой, сапоги зеркально блестели, в седле сидел, как будто в нем родился. Но для нуждающегося в деньгах Николая Николаевича то не являлось значимыми достоинствами. Ведь он рассчитывал выдать дочь за состоятельного человека и с его помощью поправить