Лухари. Ирина Кова

прислали приглашения на разные вечеринки. Нам – black tie, а им – casual.

      – Не переживай, – Анна еще раз внимательно оглядела ресторан, – если кто тут и не соблюдает дресс–код, так это явно не мы. Посмотри, все разряжены в пух и прах.

      Таш посмотрела по сторонам и поняла, что Анна права.

      – Так почему же меня не оставляет чувство, что между нами не пара метров, а глубокая пропасть?

      – А это потому, моя дорогая, что так оно и есть, – вмешалась Катя. – От денюшек их родителей тебя действительно отделяет не пропасть, а целая вселенная. И этот ваш сосед из итальянской аристократии может купить всех в этом ресторане со всеми потрохами, а ты, моя дорогая, не можешь даже заплатить за наш ужин.

      Анна посмотрела на Таш. Она закусила губу, глаза набухли слезами.

      – К тому же, – не унималась Катя, – не забывай про их происхождение, им такие, как мы, не нужны… Наши прадеды чистили им ботинки, а с бабками, пока они были молоды и красивы, они развлекались по ночам на сеновале. Вот я ни за что не буду встречаться с аристократом с его скучными традициями, по мне, так новые деньги лучше всего!

      – Не говори ерунды, Ник женился на мне…

      – Ой, да ладно, – не дослушала Катя. И перевела взгляд на Таш: – Лучше синица в руках, чем журавль в небе, – и она показала глазами на Алекса.

      – Значит, я и сама воробей, – заключила она вслух, и тут же поняла, что за столом воцарилась гробовая тишина. Первым нарушил молчание Ник.

      – Посмотри на свое платье, жар–птица.

      Официант поставил перед ничего не понимающим Ником стакан виски.

      Алекс понял, что настал его момент. Сейчас или никогда. Он должен был любым способом устранить конкурента.

      – Ты самая красивая девушка, какую я когда–либо встречал. – В нем звучал тот самый мужчина–завоеватель из сказки, под напором которого, по теории Кати, женщина должна была капитулировать. – И я не понимаю, почему я не сказал тебе этого раньше.

      Его слова становились все более лестными, внимание – пристальнее, а забота – трогательнее. Он возносил ее на пьедестал. Он каялся и говорил, что только в разлуке понял, насколько она ему дорога.

      *****

      «I’ve lived the life that’s full, I traveled each and every highway, and more, much more than this, I did it my way9”, – Таш напевала “My Way” Фрэнка Синатры, встречая первые лучи солнца на палубе с бутылкой шампанского в руках. Платье развевалось на ветру в такт ее движениям.

      – Знаешь, что я только что поняла? – Анна, уставившись на Таш, развалилась на белом диване, – Эта песня должна стать твоим девизом. Your way… Так как этого хочешь ты… Правда, Ник? – Она обратилась к Нику, тихонько похрапывающему по соседству.

      – Не буди его, я сейчас попрошу, чтоб его отнесли в каюту. – Матрос с легкостью взвалил Ника на плечи и унес. И уже хорошенько набравшаяся Анна поспешила за ними.

      – Смотри, какой красивый вид, – голос Алекса звучал вкрадчиво.

      Лодка стояла на рейде напротив отеля «Кала ди Вольпе». Желто–красный диск солнца быстро поднимался из–за

9

«Я жил полной жизнью, я путешествовал по всем дорогам и даже больше, гораздо больше, чем сейчас, я делал это по-своему…» (англ.)