Мир вне закона. Илья Новак

хочу сказать, что тут того наследства – кот напикал. Я еще не осматривался, но, кажись, таких пустых домов в округе полно, выбирай любой и живи. А из-за мебелишки, посуды и бочонка с капустой убивать никого не станешь…

      Старейшина покачал головой.

      – Это ешо неведомо. Неведомо, чего у Хита в подполье да под перинами схоронено. Он был хитрющим стариканом и себе на уме. Мы-то этого не знаем, а ты, може, чего и прознал…

      – Ничего не прознал. Я вообще тут впервой и родственника видел всего пару раз, давным-давно.

      – То ты так говоришь…

      – Ну а потом…

      Дверь открылась, появился лекарь – кучерявый вислоусый дядька неопределенного возраста. Взоры присутствующих обратились к нему.

      – Так что? – спросил старейшина.

      Лекарь медленно сел, почесал затылок и с непонятным выражением произнес, потупив глаза и нервно теребя мундштук слухательной трубки:

      – Никаких внешних повреждений.

      – А шо ето значит? – осведомился гробовщик.

      – Это значит, что его никто не бил, не колол, не резал, не кусал, не колотил головой и другими частями тела о стены и даже не царапал…

      – Ага… А чего ж он тады того… навернулся-то?

      – Смерть от сердечного удара.

      – Тоже от сердца? – удивился Дерт, сын Дарта. – Как и кузнец?

      – Как и кузнец, – подтвердил лекарь.

      – То есть ты точно можешь сказать, что вот этот парниша… – старейшина повел в мою сторону тонким носом, – никакого касательства к евонной смерти не имеет?

      Лекарь покосился на меня.

      – Могу.

      – Никакого? – уточнил старейшина.

      – Ну, ежели только Хит не помер от радости, когда его увидал.

      Все расслабились, а Дерт, сын Дарта, заулыбался и даже подмигнул, показывая, что с самого начала не сомневался во мне.

      – Так я пойду, – сказал лекарь, вставая. – Делов еще…

      – Стой! – велел старейшина, внимательно наблюдая за ним. – Чего это с тобой, Мицу?

      – Со мной? – Лекарь растерянно поковырял в ухе мундштуком трубки. – Да нет, ничего.

      – Так «да» или так «нет»? Я не думаю, что этот вот парниша мог тебя подкупить, – я тебя знаю, да и не было у него на это времени. Значит, что-то другое. Выкладывай, чего такой смурной?

      Лекарь повел плечами, еще раз ковырнул в ухе и наконец спросил:

      – Сколько, по-вашему, этому Хиту было годов?

      Старейшина развел руками:

      – Скоко годов? Ну, не знаю…

      – Годов восемьдесят, – вставил гробовщик.

      – Да, может, около того. Постарше меня, значит.

      – Ну вот. А организм у него, как все равно у сорокалетнего дядьки.

      Я насторожился, внимательно вслушиваясь в разговор. Это становилось интересным.

      – То есть как? – не понял Дерт, сын Дарта. – Ты че несешь, Мицу?

      – «Че-че»! Ниче! – осерчал лекарь. – Че есть, то и несу! Я, конечно, только снаружи ошшупал, без вскрытия трудно определить, но все ж таки… Не могут быть у восьмидесятилетнего… даже у семидесятилетнего