Вино моей жизни. Людмила Волок

хозяйкой-соседкой. То есть, Нина – хозяйка квартиры, у которой я снимаю комнату. И еще она мой светлый ангел, потому что без Нины я бы снова очутилась тут, в старом доме отца, возле пыльных дорог и выжженных солнцем степей, где зеленеют лишь виноградники, требующие постоянно воды, воды, воды и труда…

      Я немного побродила вокруг дома. Все-таки, я была не совсем справедлива, когда говорила, что все вокруг «выжженное». Нет. Зеленеют сады – если за ними, конечно, хорошо ухаживают. Отец свой сад любил, поэтому в саду было неплохо. Потом я все-таки съела суп, а от вина отказалась, вызвав, как обычно, выражение сожаления на отцовском лице. Вместо вина снова налила себе большую чашку зеленого чая, вышла в сад, присела на скамейку в обвитой душистой глицинией беседке и набрала номер Нины.

      – Привет. Как у вас дела? – спросила я о своей дочери, которую оставила на Нину.

      Мне стыдно было признаваться даже самой себе в том странном чувстве, которое испытывала – смесь вины и облегчения. Мне казалось, что Нина обо всем догадывается; но при этом она не осуждала меня, а жалела. Именно поэтому я совершенно серьезно считала ее своим светлым ангелом. Потому что людей с таким фантастическим характером, с таким пониманием и такой безграничной добротой в природе не бывает. Только ангелы.

      – Здравствуй, дорогая, – тепло поздоровалась Нина. – Все у нас хорошо, мы поели, поспали, на прогулку сходили, потом в теплый душ, и сейчас я играю на пианино, а Майечка рядом сидит, и, представляешь, улыбается!

      – Улыбается! – повторяю я и улыбаюсь тоже. Для нас с Ниной даже Майина улыбка – это успех.

      – А ты как, Ритуля? Хорошо добралась? Устала очень? – участливо интересуется Нина, и я знаю, что это не просто формальность; ведь мы с Майей – единственная семья, которая у нее есть. Отца сюда, правда, мы не включаем по нашему с Ниной обоюдному молчаливому согласию. Они виделись лишь один раз, когда он приезжал в город сразу после рождения Майи. Нина оценила его как «бесчувственного болвана» и приняла в штыки. Отца же Нина пугала (бывшая театральная актриса, – конечно, такая запросто может напугать простого сельского жителя!).

      – Все хорошо, спасибо, Нина. Поцелуй за меня Майю. Берегите себя там, и в жару на улицу не выходите!

      – Ты тоже береги себя, Ритуль. Отдохни по возможности, – вздохнула Нина.

      Я понимала, что она имеет в виду. «Отдохни от Майи». Только от Нины я могла принять такое пожелание. Только она одна понимала, что от тех, кого больше всего любишь, тоже иногда нужен отдых…

* * *

      На следующее утро я проснулась рано – дома всегда поднималась на рассвете. Это в городе можно было легко спать до десяти, если только Майя не беспокоила. Но дочь росла совершенно не требовательным ребенком, напротив – была очень деликатной, и всегда давала мне выспаться в выходные дни. А тут, в приморской глуши, дольше шести-семи утра спать не получалось: пьяный степной воздух, с примесью крепкой морской свежести, поднимал пораньше. Я быстренько умылась, надела купальник, сарафан, взяла полотенце,