Неуставняк-1. Александр Куделин

вечернее происшествие как условное недоразумение, мы стали строить планы на завтра, и наше обсуждение принимало уже бурный характер.

      Вдруг к подъезду быстро подвалило человек пять нехилых взрослых парней. Они стали полукругом так, чтоб никто из нас не свалил. В центре стоял вполне взрослый парень со знакомыми чертами – это был Мясо.

      – Ну, где ваш вчерашний герой? – он лыбился, набычив голову, глядя из-под бровей.

      Я понял, что вопрос относится ко мне.

      – Чё ты хотел?

      – Так ты, сука, и вправду вызывал вчера ментов?

      – Ты че, тупой, я что, повторяться буду?!

      – Ну, тогда я пришёл тебя рвать.

      – У тебя, я вижу, сплошные крайности. Вчера – ружье, сегодня – старики[1]!

      – Не бойся, они просто постоят, чтоб вы тут все на одного не налетели, а мы сейчас с тобой будем биться.

      – Дурак ты, Мясо! Мне биться с тобой только в радость – я боксёр, и тебе от меня целым не уйти. Одного опасаюсь, если я тебя забью, мне с четырьмя стариками не совладать.

      Немая сцена длилась несколько секунд, затем Мясо улыбнулся и подошёл ко мне с открытыми объятиями.

      – Бля, в натуре, парни, он дружбы достоин! – Он притянул меня к себе и обнял, затем, словно отпихнув, развернул в сторону моих товарищей. – А это говно выбрось и забудь.

      – Пусть это говно, – сказал я, освобождаясь из его рук, – но это моё говно.

      От его улыбки несло вином и луком.

      – Ладно, Гриша, твой двор – твои порядки. Но, если кто тебя тронет, знай – у тебя есть я! Я за тебя лягу!

      Пятёрка быстро свернула свой строй и удалилась со двора вон. Их провожали молча, а товарищи, пряча взгляд.

      – Гриша, а ты знаешь, что у Мяса ружье было незаряженным?! – взорвала нависшую тишину Ленка.

      – А ты знала, когда вставала между нами?!

      – Ну да! – улыбнулась она. – Знала.

      – Ну и дура! – ответил я после паузы. – Я-то не знал и умирать за вас шёл по-настоящему, а не понарошку.

      Вдруг стало горько, противно – прямо до блевоты. Я цыкнул плевок под ноги только что желанной девочки, развернулся и пошёл через школьный двор в сторону дома. Ленка, срывая голос, долго звала в спину, называя то Гришей, то Сашкой. Я не отвечал. Ко мне пришло второе озарение: поступок – это доблесть перед собой, а не перед окружающими.

      Когда я шёл через школьный двор, из-за угла школы появился вчерашний дядя, он узнал меня, но повёл себя как-то странно. Зачем-то открыл свою сумку и, не глядя в неё, чего-то там пошарил, затем, резко развернувшись, почти бегом скрылся в обратном направлении.

      Обида на сердце оставила большой рубец, но потребность в общении через полтора месяца вернула меня назад, во двор – к “друзьям-товарищам”.

      Жизня

      Со мной и Гришей происходило достаточно много приключений, драк, разборок, недоразумений – это отдельные темы отдельных рассказов. Но для оценки моего духа на день призыва следует, наверное, дать краткое повествование о моей жизни.

      У меня очень ранняя память, и яркие события

1

Старики – молодые люди, прошедшие армию, но ещё не женившиеся и потому скитающиеся с дворовыми командами.