Алый Первоцвет возвращается. Эмма Орци

же сам по себе был совершенно обыкновенный – нормальный, хотя и несколько ленивый человеческий смех. Он едва долетал из-за тяжелой, висящей посреди комнаты портьеры.

      – Что это? – прошептал Робеспьер.

      Старуха подняла глаза.

      – Что «что это», о избранник?

      – Я слышал какой-то… смех, – пробормотал диктатор. – Что, в комнате есть еще кто-нибудь?

      Колдунья лишь пожала плечами.

      – Должно быть, в приемной скопилась очередь, – сказала она равнодушно после некоторого молчания. – Люди ждут, когда вы изволите покинуть меня. Обычно они сидят очень тихо, в полном молчании. Но почему бы кому-то из них вдруг и не рассмеяться?

      После чего, поскольку Робеспьер продолжал все так же молча стоять, старуха колдунья спросила:

      – У тебя есть еще какое-нибудь желание, о любимец народа?

      – Нет, более нет, – шепотом отозвался он. – Я пойду.

      Она низко поклонилась ему, раскачивая при этом рукой. Две девушки стукнулись об пол лбами. Избранник, опасаясь выглядеть смешным, раздраженно нахмурился и твердо сказал:

      – Никто не должен знать о том, что я посещал вас.

      – Кроме тех, для кого ты кумир… – начала старуха.

      – Знаю, знаю, – сердито прервал диктатор. – Но у меня так много врагов… завистников, следящих за каждым моим шагом… Никто из наших врагов не должен узнать о наших встречах.

      Старая ведьма, распростершись перед кумиром, ответила, горячо убеждая:

      – Именем Франции, твоим именем, именем всей земли заклинаю тебя – открой свои уши словам духов. Берегись исходящей от алого цветка опасности. Направь на него свой могучий разум. Не отвергай женской помощи в этом деле, ибо духи возвестили тебе, что лишь через женщину ты получишь спасение. Помни! Помни!

      Робеспьер молча повернулся и собрался уйти. Негритенок подал ему плащ и шляпу. Тщательно завернувшись и закрыв полями глаза, диктатор твердыми шагами вышел из комнаты.

      Еще какое-то время ведьма прислушивалась к звуку постепенно удаляющихся шагов избранника. Затем коротким и нетерпеливым жестом освободила своих ассистенток.

      Подождав еще немного, пока окончательно стихнет смех ее юных помощниц, она подошла к подиуму и приоткрыла портьеру.

      – Гражданин Шовелен…

      Из темноты появилась маленькая фигурка мужчины, одетого во все черное. Волосы его были подернуты легкой сединой, а несколько мятый воротник рубашки придавал его внешности какую-то непонятную угрюмость.

      – Ну? – сухо начал он.

      – Вы довольны? – быстро спросила старая ведьма. – Вам было слышно все, что я говорила?

      – Да, я все слышал, – небрежно ответил тот. – Вы думаете, что он вас послушает?

      – Я уверена в этом.

      – Почему же не прозвучало имя Терезы Кабаррюс? Я был бы более уверен…

      – Он мог испугаться реального имени… Заподозрить меня в заговоре… Избранник народа столь же проницателен, сколь и недоверчив. У меня репутация ясновидящей. Вы же слышали,