Выжившим. Евгения Мелемина

и Макгейл, перейдя дорогу, закружили вокруг Томми двумя сытыми акулами. Сожрать сразу – не их стиль, лучше дергать по кусочку.

      – Говорят, тебя не пускают в церковь, Митфорд?

      – А за что его не пускают в церковь, Берт?

      – Господь проклял педиков, Макгейл, я читал Библию и знаю, о чем говорю.

      – Черт, Митфорд, как ты мог отвернуться от Господа нашего ради того, чтобы подрочить своему дружку?

      Томми поднял голову и попытался увидеть лицо Алекса, но тот стоял боком и курил – в открытую курил на улице. Впервые.

      – И ты, сраный педик, считаешь, что можешь швырять свою картошку в человека и католика?

      – Он это сделал, Моран? – деланно удивился Макгейл. – Я бы тоже не пустил его в церковь.

      – Пойдем. – Моран протянул руку, вцепился в ворот футболки Томми и потащил его в узкий переулок, заставленный мусорными баками.

      Томми не пришло в голову кричать. Он был зол, зол до тошноты и красных чертей в глазах.

      Обкатанная тактика Алекса – хочешь подружиться с человеком – выверни наружу все грязное белье его врагов и обсуди в деталях.

      Томми много раз это наблюдал, но не мог подумать, что когда-нибудь Алексу понадобится применить эту тактику против него, Попугайчика.

      «Суки, – решил он про себя, – взять бы всех и…»

      Дальше не думалось. Перед глазами плыло и кружилось, ноги дрожали.

      – Я обещал показать тебе перехват! – крикнул Моран Алексу, загораживающему выход из закоулка-тупичка. – Вот тебе и перехв-а-а…

      Он не договорил, наклонился, уперся в землю покрепче и вдруг рванулся с места со скоростью и тяжестью пушечного ядра.

      Томми показалось – еще быстрее и тяжелее. Его подкинуло вверх, затылок проехался по стене с эффектом крупной терки и овоща. Но это было меньшее из зол.

      Плечо Берта Морана, самого крупного и безжалостного полузащитника футбольной команды, ударило Томми под солнечное сплетение.

      Моран не торопился отступать. Он несколько секунд вдавливал Томми в стену, а когда отошел, Томми повалился на землю и забился в тщетном желании сделать вдох.

      Ни вдоха, ни выдоха. Томми дергался на земле, извивался, пытаясь хоть как-то протолкнуть в легкие хоть глоток воздуха, но его легкие отказывались расправляться.

      Удар, сбивающий с ног огромных парней в полной спортивной защите, пришелся в ничем не защищенное тело.

      Макгейл засмеялся – это Томми расслышал. Он корчился, бился, пытаясь спасти свою жизнь, и не заметил, как Моран стащил с него джинсы, а Кирк сдернул футболку, не заметил, что Алекс исчез, а в узкий проулок снова заглядывает солнце.

      Он хрипел и терял сознание, когда его приподняли и свалили в мусорный бак, словно мешок гнилой картошки.

      Лязгнула крышка, под Томми что-то лопнуло и обдало вонючей жижей, обертки и пакеты накрыли его с головой, и через долгие секунды наконец-то удалось вдохнуть нестерпимую вонь тухлятины, блевоты и протухших яиц.

      Он долго приходил в себя. Снаружи было тихо – Моран и Макгейл ушли, и все-таки Томми