Забвение Валеры. Сборник рассказов. Александр Петрович Лебедев

за то, что я собирался выложить все в «Одноклассниках». Хвастаться мне не перед кем. Вы ведь догадались, кто я?

      Старик по-шпионски подмигнул и протянул высохшую ладонь.

      Я молча пожал его руку и равнодушно ответил:

      – Нет.

      – Тлифорд Диклетин, собственной персоной.

      Имя мне ничего не говорило, да я бы и не запомнил дурацкое восточное имя – длинное, неудобное, да еще и состоящее из двух слов.

      – Доз, – представился я.

      Старик улыбнулся.

      – Смешные у вас имена. Никак не привыкну. А самое главное, в толк не возьму, как вы не путаетесь? Ведь наверняка в вашем городе пара тысяч таких же парней с именем Доз.

      – Они в других местах, – сказал я.

      – А ты, значит, здесь, – покачал головой старик.

      – Здесь, – согласился я. – И тут нет ничего странного. Наши имена становятся короче с возрастом. Чем выше уникальность гражданина, тем короче его имя. Например,

      нашего президента зовут господин «К», но никто его не путает. Трудно себе представить ситуацию, чтобы я обратился к кому-то и назвал его господин «К», но это не относилось к президенту.

      – Да, – согласился старик. – Все-то у вас логично, но, как говорится, – без души. Вот я слышал, что вашим родителям доплачивают, если их дети хорошо учатся. Так ведь это?

      Я согласно кивнул.

      – Не совсем верно, потому что, если будут доплачивать, никто не станет работать. А вот налоговые вычеты за хорошую учебу – да, положены. За помощь друзьям, родителям, заботу о питомцах.

      Я поискал глазами Джерри и подумал, что за дисциплину в этом месяце вычетов, скорее всего, не будет.

      – Вот, – сказал старик. – Это значит, что ты за деньги помогаешь родителям. Не бескорыстно и не из-за любви. А у нас, сынок, любовь – это святое. Знаешь ли ты, что в Карантине платят не за рождение ребенка, а за сам факт любви отца к матери?

      – И что, государству не важно, как ребенка воспитают?

      Старик сделал решительный жест рукой:

      – У нас свободная страна, что бы там ни говорили. Государство не лезет в частную жизнь, либертарианство в чистом виде и никаких ювенальных штучек.

      Мне захотелось поспорить, но возражать старику было невежливо, и я промолчал.

      – Вот я смотрю, ты очень молод, – продолжил старик, – и наверняка не знаешь, что было, когда пришли ходячие.

      – Мы проходили по истории, – возразил я.

      Старик захихикал, словно заскрипела несмазанная дверь.

      – По истории, говоришь? Историю пишут люди. И иногда переписывают, в зависимости от своих потребностей. Что ваши историки написали про Карантин?

      Я пожал плечами и выдал, словно «Википедия»:

      – Карантин это территория, закрытая со всех сторон естественными физическими преградами. Сохранившая феодальный уклад, традиции и государственное устройство древнего мира.

      – Надо же! – удивился старик. – Почти верно. Традиции у нас чтут, а вот насчет феодализма – это