Тысяча и одна ночь. Сказки Шахерезады. Самая полная версия. Сборник

свою жизнь, если не вымою рук сорок раз щелком, сорок раз кипарисом и сорок раз мылом, и она взяла с меня клятву, что я не буду есть зирбаеха, если не вымою рук, как сказал вам. Вот поэтому-то, когда принесли этот зирбаех, я изменился в лице и подумал: «Вот причина тому, что я лишился больших пальцев на руках и на ногах. Когда же вы стали уговаривать меня, мне пришлось исполнить данную клятву.

      – Тут я сказал ему, – продолжал надсмотрщик, – а что же было с тобою потом?

      – Когда я дал ей клятву, – отвечал он, – то она успокоилась, милостиво допустила меня к себе, и мы счастливо прожили с нею некоторое время.

      – А ведь обитатели халифова дворца не знают, что ты живешь здесь, – сказала она мне, – и никто не видал, как ты попал сюда, и попал ты без помощи султанши Зубейдех. Возьми вот эти червонцы, – прибавила она, подавая мне пять тысяч золотых, – и купи на них хороший просторный дом.

      Я ушел и купил просторный хороший дом, а она перевезла в него все свое имущество, и все свои сокровища, и одежду, и редкости. Вот почему я лишен пальцев на руках и на ногах.

      Султан же сказал:

      – Это не так занимательно, как история горбуна. Нет, история горбуна занимательнее всех ваших историй, и потому все вы будете распяты.

      Но тут впереди выступил еврей и, поцеловав прах, сказал:

      – О царь веков! Я расскажу тебе историю, более удивительную, чем история горбуна.

      – Ну, рассказывай, – проговорил царь.

      И он начал таким образом:

      Рассказ еврея-врача

      Вот какая удивительная история случилась со мною, когда я был молод. Я жил в Дамаске, где учился и потом практиковал. Однажды за мною явился из дома губернатора мамелюк. Я тотчас же пошел с ним до самого губернаторского дома. Войдя в приемную, я увидал в конце ее алебастровое ложе, отделанное золотом, и на нем больного человека: он был еще молод, и мне не приходилось видеть такого привлекательного больного. Опустившись около его ложа, я прочел молитву о его выздоровлении, он же глазами сделал мне знак.

      – Прежде всего, о господин мой, – сказал я ему, – протяни мне руку.

      Он тотчас же протянул мне левую руку, что меня немало удивило, и я подумал: что за самомнение! Прописав ему лекарство, я продолжал десять дней посещать его, пока он не окреп. Затем он взял ванну, вымылся и выздоровел. Губернатор же подарил мне прекрасную почетную одежду и назначил меня главным смотрителем дамасского госпиталя[131]. Но когда я пошел с ним в баню, очищенную от других посетителей только для нас одних, и слуги принесли простыни и сняли те, которыми он был обернут, то я увидал, что у него была отнята правая рука. Я не только удивился, но и пожалел его и, посмотрев на его тело, увидал на нем знаки от палочных ударов, что тоже немало удивило меня. Молодой же человек, обернувшись ко мне, сказал:

      – О врач, не удивляйся тому, что ты видишь! Когда мы выйдем из бани, я расскажу тебе мою историю.

      Когда мы вернулись домой, немного поели и отдохнули, он сказал мне:

      – Хочешь немного развлечься во время ужина?

      – Хочу, –

131

Некоторые мечети остаются открытыми всю ночь, и бездомные зачастую спят в них на циновках, которыми покрыт пол. В другое время, но только не во время молитвы, мужчины иногда едят и работают в мечетях, и не считают этого несовместным со святостью храма.