Тени наших дней. Эшли Дьюал

не заставлял его сердце барабанить по ребрам. – Неплохо выглядишь. Уставший, правда.

      – На работе вымотался.

      – Какие-то сложности?

      – Да нет.

      – Так да или нет?

      – Нет.

      – Уверен? Под глазами два фингала. Не дает столица продышаться, верно? Ловушка для наивных обывателей. Красивая картинка, а за ней бесконечные проблемы.

      Кир хмыкнул. Москва – паршивое место, но нытье о том, какое оно сложное, лишь делает ему рекламу и оправдывает несостоятельность, а, порой, банальную мягкотелость тех, кто не сумел с ней справиться.

      – И как Оля допустила такие лохмы у тебя на макушке?

      – А каким образом ее касаются мои «лохмы»?

      – Повзрослел, значит.

      – Вроде того, – холодно ухмыльнулся Кирилл. – Я поднимусь?

      – Конечно!

      – Хочу душ принять. Из еды что-нибудь найдется?

      – Да-да, иди, я просто… ты врасплох меня застал, я даже не думал… – Альберт шагнул в сторону кухни, но остановился и досадливо растянул: – Я совсем тебя не ждал. Неделями торчу в приемной, взял себе несколько ночных смен на этих выходных. Знал бы, что ты ко мне нагрянешь, забил бы свободное воскресенье. Хотя, может, попробую и так забить.

      – Пап.

      – За свой счет возьму.

      – Не парься, ладно? – Кирилл повесил рюкзак обратно на плечо. – Все путем.

      – Ты точно в порядке? Глаза у тебя какие-то.

      Парень замер. Отец так посмотрел на него, будто все увидел. Все понял.

      – Какие? – Как можно спокойнее поинтересовался он и сдавил в пальцах ремень. Узкий коридор вмиг показался нестерпимо крошечным, просто издевательски маленьким.

      – Грустные они.

      – Не выдумывай.

      – Поднимайся, а я внизу подожду. Еще не поздно, так что…

      Не поздно для чая или вернуть их былое общение? Отец так и не закончил мысль. Подошел к сыну и внезапно крепко обнял его.

      Кирилл же, смутившись, похлопал его по лопатке.

      – Рад, что ты приехал, – сказал старший Бродский и направился на кухню, а парень кивнул и сдавил переносицу. Разумеется, отец рад ему. На что еще он рассчитывал?

      Кирилл поднялся по широкой лестнице и остановился, услышав шорох. Клацанье чьих-то когтей о деревянный паркет. Он оглянулся и удивленно вскинул брови.

      – Джамбо?

      Огромный, черный лабрадор с заплывшими глазами, тяжелой, покачивающейся походкой направлялся к парню, грузно дыша. В его движениях уже не виднелось былой ловкости и энергии, вперед он ступал медленно, точно породистый жеребец на показной ярмарке, но глаза смотрели радостно и преданно.

      – Джамбо! – Воскликнул Кирилл, сбросил с плеча рюкзак и упал на колени перед собакой. Вспышка, и ему снова восемь, а Джамбо снова два. Мальчишка безжалостно взъерошивает морду собаки, но той нравится. Она восторженно прижимается к нему всей тушей. Кирилл и сам удивился, что так громко выкрикнул имя старого друга, что рухнул на колени. Пес коснулся мокрым носом его ладони, и он усмехнулся. –