Зримая тьма. Уильям Голдинг

виды пустынь. Все люди страдают от жажды. Сам Христос взывал с креста: «Διψώ»[3]. Человек не властен над своей жаждой, а потому и не повинен в ней. Упрекать людей за жажду несправедливо, вот в чем не прав Чумазик – это глупое и прекрасное юное создание, – но, впрочем, он слишком молод, чтобы понимать.

      После этих слов мистер Педигри упал на стул возле стола и спрятал лицо в ладонях.

      – Διψαω[4].

      – Сэр?

      Мистер Педигри не отвечал. Наконец он взял тетрадь Мэтти и, стараясь тратить поменьше слов, указал на все ошибки в его карте. Мэтти начал исправлять карту. Мистер Педигри отошел к окну и застыл, глядя поверх свинцовой крыши, над которой торчал край пожарной лестницы, на горизонт, где с недавних пор виднелись разрастающиеся пригороды Лондона.

      Хендерсон не пошел ни на занятия в зале, с которых отпросился в уборную, ни в саму уборную. Он подошел к фасаду здания и несколько минут стоял у двери директорского кабинета – ясный знак всей степени его унижения, ибо в мире Хендерсона пренебрежение субординацией считалось серьезным грехом. Наконец он постучал в дверь – сперва нерешительно, затем погромче.

      – Что тебе нужно, мальчик?

      – Поговорить с вами, сэр.

      – Кто тебя послал?

      – Никто, сэр.

      Эта реплика заставила директора поднять глаза, и он увидел, что мальчик недавно плакал.

      – Из какого ты класса?

      – Мистера Педигри, сэр.

      – Твое имя?

      – Хендерсон, сэр.

      Директор открыл было рот, чтобы вымолвить «А-а!», но ничего не произнес и только прикусил губу. В его подсознании начала разрастаться тревога.

      – Я слушаю тебя.

      – Я… я насчет мистера Педигри, сэр.

      Тревога вспыхнула буйным пламенем. Допросы, признания, вся эта тягомотина, доклады властям и, как итог, – суд. Этого человека наверняка признают виновным; но, может быть, дело еще не зашло так далеко?..

      Директор посмотрел на мальчика долгим, очень пристальным взглядом.

      – Ну?

      – Сэр, мистер Педигри… Сэр, он занимается со мной у себя в комнате…

      – Знаю.

      Настала очередь Хендерсона онеметь от изумления. Директор понимающе кивал, а он тупо глядел на него. Директору оставалось совсем немного до пенсии, и усталость притупила его профессиональное рвение, вызвав желание отделаться от мальчика, пока тот не сказал ничего непоправимого. Разумеется, Педигри должен уйти из школы, но это можно организовать без лишних неприятностей.

      – Очень мило с его стороны, – торопливо заговорил директор, – но, вероятно, тебя утомляют эти дополнительные уроки? Что ж, я тебя понимаю, ты хочешь, чтобы я поговорил с мистером Педигри, не так ли, я не скажу, что ты просил об этом, просто как бы выскажу мнение, что мы считаем тебя недостаточно выносливым для дополнительных занятий. Так что можешь не беспокоиться. Мистер Педигри больше не будет приглашать тебя к себе. Договорились?

      Хендерсон покраснел. Опустив глаза, он ковырял носком башмака

3

Жажду (др. – греч.).

4

Это слово также означает «жажду», но на классическом древнегреческом языке. Тем самым автор подчеркивает образованность мистера Педигри. – Примеч. пер.