Очень тихий городок. Владимир Алеников

потянул носом. (Он был чрезвычайно чувствителен к запахам.) Печально вздохнул.

      Ничего тут не поделаешь, развалили страну!

      Вот если б удалось сделать из школы частный лицей, совсем другая получилась бы история. Да и деньги, разумеется, совсем иные. Но он над этим работает, ведёт кое с кем в области переговоры. И похоже, что лёд тронулся, идея частного лицея явно понравилась. На прошлой неделе ему намекнули, что в самое ближайшее время возможны некоторые благоприятные изменения в его судьбе.

      Неожиданно из-за угла выскочил ученик, кажется десятиклассник. Увидел директора, резко остановился, вылупил бессмысленные глаза.

      Эдуард Николаевич всмотрелся, опознал прогульщика, грозно нахмурился:

      – Ты, Сычёв, куда это разогнался? А ну марш в класс!

      Пойманный на месте преступления Сычёв шмыгнул носом, ни слова не говоря, развернулся и поплёлся обратно.

      Директор недовольно смотрел ему вслед.

      – А ну-ка, вернись! – приказал он.

      Сычёв всё так же безмолвно повернул обратно. Подошёл, встал, глядя в сторону.

      – Ты чего это ходишь с такими спущенными штанами! – возмущённо заговорил Погребной. – Вон, аж трусы видны! И штаны какие-то широкие, на три размера больше чем надо! Что, фильмов насмотрелся? Мы, Сычёв, не в Америке живём! Да и там только негры-бандюки так одеваются, нормальный парень никогда в жизни так ходить не будет.

      – А чё, хачики вон ходят! – обиженно процедил прогульщик.

      – Кто? – громыхнул директор. – А ну говори!

      – Ну чё, Асланяны из одиннадцатого «А», – совсем струхнул Сычёв. – Им чё, хачикам, всё можно?

      – Ах вот как! – вконец разозлился Эдуард Николаевич. – Тебе, значит, эти чурки всё покоя не дают! А ну пройдём ко мне в кабинет! Давай, давай быстро!

      Сычёв опять горестно зашмыгал носом и поплёлся по коридору, подгоняемый взбешённым директором.

      А в одиннадцатом «А» продолжался до смерти всем надоевший, бесконечно тянущийся урок физики. Класс гудел как пчелиный улей, все бурно обсуждали появление нового необычного ученика.

      – …они также имеют способность очень быстро расплавляться при воздействии на них высоких температур, – звучал над гулом монотонный голос Седы. – Например, алюминий расплавляется при температуре 1540 градусов Цельсия, или 2800 градусов по Фаренгейту.

      Неожиданно новичок поднял свою единственную руку.

      Седа с удивлением взглянула на него, прервалась:

      – Пожалуйста, Рудик, слушаю тебя.

      – Седа Магометовна, – медленно заговорил инвалид своим низким скрипучим голосом, – я прошу прощения, но мне кажется, что вы оговорились. Это железо расплавляется при такой температуре, а алюминий расплавляется при температуре 660 градусов Цельсия, или 1200 по Фаренгейту.

      Класс поражённо притих.

      Ловко поддел Седу инвалид!

      Ромка Заблудший даже вытащил из кармана мокрую, пахнущую спермой руку, с любопытством воззрился на учительницу.

      Класс с интересом ждал, как вывернется