К западу от Эдема. Зима в Эдеме. Возвращение в Эдем. Гарри Гаррисон

поводок, Инлену< осталась внизу. Керрик приник к плавнику и глядел то на бежавшие навстречу зеленые волны, то на белую пену за спиной урукето и хохотал, когда соленые брызги попадали ему в лицо. Все было так необычно, удивительно и тревожно. Прорезая облака, солнечные лучи освещали раскинувшееся до горизонта море. Он ежился, обняв плечи руками, но не уходил. Эрефнаис обернулась и заметила его.

      – Ты замерз. Иди вниз. Возьми плащ.

      – Нет, мне так нравится. Теперь я понимаю, почему вы пересекаете море в урукето, – с подобными ощущениями ничто не сравнится.

      Эрефнаис жестом выразила удовольствие.

      – Немногие это понимают. Если теперь лишить меня моря, я буду чувствовать себя очень странно.

      Слово «странно» сопровождалось жестами огорчения, отчаяния, даже легким намеком на смерть. Шрам на спине мешал капитану выразиться точно, но чувства ее и без того были очевидны.

      В небе парили морские птицы. Эрефнаис показала на них:

      – Сейчас мы не так далеко от земли. Видишь, темная линия на горизонте. Берег Энтобана.

      – Я слыхал это слово, но не понимал его смысла.

      – Это огромная суша, это дом иилане’. Здесь полно городов, здесь поля их смыкаются.

      – Мы плывем туда?

      Эрефнаис кивнула:

      – На северное побережье. Сначала через пролив, известный под названием Генагле, в теплые воды Анканаала, на берегах которого находится Инегбан. – В голосе ее звучала радость. – Радуйся, что сейчас середина лета, город не знал еще более суровой зимы. Посевы погибли. Животные тоже. С севера приходили звери, нападали на стада. А однажды с неба выпала твердая вода, она белым слоем укрыла землю, а потом растаяла.

      Твердая вода – это было понятно, но как она называется? И, не успев задать вопроса, Керрик на миг представил себе покрытые снегом горы. Он потер глаза, потом поглядел на море и постарался все позабыть. Твердая вода… Она не стоила внимания.

      – Мне холодно, – сказал он наполовину правду, наполовину ложь, – вернусь в тепло…

      …Утром Керрика разбудил солнечный свет. Теплый воздух струился внутрь открытого плавника.

      Мальчик быстро поднялся наверх, к Вейнте’ и Этдиирг. Вид их обеих удивил его, но они молчали, а по опыту он знал, что лучше не спрашивать. Вейнте’ этого не любила. Искоса он поглядел на нее. Лоб и острые скулы иилане’ были разрисованы красными линиями и завитушками. У Этдиирг на лбу узоров не было, но руки ее словно охватывали черные лианы, оканчивавшиеся листьями на тыльных сторонах ладоней. Керрику еще не приходилось видеть разукрашенных таким образом иилане’, но он сдержал любопытство и все глядел на берег, неторопливо проплывавший совсем рядом; зеленые, поросшие лесом холмы возвышались над синими водами.

      – Инегбан… – сказала Этдиирг, выражая при этом целую гамму чувств.

      Леса перемежались полями, на них чернели силуэты пасущихся зверей. За острым мысом открылась большая гавань. На берегах ее лежали пляжи Инегбана.

      Керрик,